– Стойте, – сам не зная почему, влез между ними Лера. – Двое на одного – нечестно.
Пеца разжал кулаки. Отступил и Шурка. А сзади, как самовар, пыхтел Муха. Лера обернулся и увидел его страдальчески перекошенное лицо. Придерживая надорванный воротник рубашки, десятый номер Румынии смотрел каким-то странным взглядом. В следующий миг из глаз Мухи неудержимо потекли слёзы. Он вдруг заревел, будто маленький ребёнок, и, закрываясь руками, побежал прочь.
На большой перемене завуч Фенечка объявила общее построение во дворе перед школой.
– Из-за Мухи, – уверяли одни.
– Не может быть?! – не соглашались другие.
Мальчишки бросились искать Муху, но того нигде не было. Все теперь смотрели на Шурку и Пецу с такой жалостью, что те почувствовали себя невинными жертвами перед восхождением на эшафот. На школьную линейку они явились необычно серьёзные. Даже стали рядом, ожидая услышать о себе самое ужасное.
Наконец, построились. И когда во дворике зависла тишина, на крыльцо школы вышел директор Юлиан Сидорович Почёмбыт. За ним – дядя Ваня Безручко и ещё два неизвестных милиционера. Почёмбыт сурово посмотрел в сторону восьмых классов и кивнул завучу: – Начинайте.
– Объявляю экстренное построение открытым, – громко с расстановкой провозгласила Фенечка и достала из рукава шпаргалку.
– Захарьев, – прочитала она, – Саша.
Понурив голову, Шурка вышел из строя. Фенечка снова посмотрела в бумажку, и брови её поползли вверх.
– Стопочкин, – произнесла она удивлённо, – Валера.
Лера и сам удивился. Муху он не трогал, даже наоборот. Сзади в строю остался Пеца, который был уверен, что следующим вызовут его. Но завуч повертела бумажку в руке и спрятала её обратно в рукав.
– Выходите на середину, – пригласил друзей директор.
Лицо его при этом было переполнено непонятной для мальчишек гордостью. Все замерли в предчувствии чего-то невероятного. Шурка с Лерой вышли в центр дворика, и у них зарябило в глазах от множества обращённых к ним лиц. Только тут Лера исподлобья глянул на участкового – неужели в спецшколу отправят?! Но дядя Ваня Безручко вдруг показал ему большой палец и заговорщицки подмигнул. Лера совсем растерялся, не зная, что и думать. Вперёд выступил Юлиан Сидорович.
– У нас в гостях, – сказал он, наслаждаясь торжественностью минуты, – представители Комитета государственной безопасности Беларуси и Федеральной службы безопасности России. Слово предоставляется капитану Молодцу.
Услышав это, друзья будто по команде вскинули головы. Как же они раньше не разглядели. За спиной участкового стояли вовсе не милиционеры. Форма у них совершенно не такая. И вон тот, который справа, точно он – четырежды правнук поручика Пограничной таможенной стражи его императорского величества. Просто они никогда его в мундире не видели. Правда, теперь Молодец был в другом чине.
– Это его за крымских бандитов повысили, – шепнул Шурка.
– Нет, – тихо отозвался Лера, – тогда бы его старшим лейтенантом сделали. Он, наверное, ещё какую-то банду накрыл.
– За отвагу и находчивость, – начал капитан Молодец, – за помощь, оказанную при задержании опасных преступников…
Дальше друзья не услышали. Они так разволновались, что им впору было напиться бабушкиной валерьянки. Словно во сне каждый из них получил из рук Молодца по грамоте и по крохотной коробочке.
– Медали, – ахнули одноклассницы.
– Ордена, – не согласились одноклассники.
Но Шурке с Лерой было не до наград. Они заворожено смотрели на поручикова прапрапраправнука.
– Поздравляю, – обнял их по очереди капитан и сообщил таинственно:
– Корову мы вашей знакомой вернули.
– Вернули? – удивились друзья.
– Так точно, – кивнул Молодец. – Оказывается, эту пеструшку бандиты у старушки увели. Зовут её Мариуполевной.
– Кого, старушку?
– Корову.
– А старушку?
– Розой.
В головах мальчишек всё окончательно перепуталось. А тут ещё прозвенел звонок на урок и «линейка», грохнув на прощание троекратное «ура», бросилась врассыпную по классам.
– Значит, Роза Мариуполевна? – уточнил Шурка.
Капитана Молодца даже в жар бросило.
– Ты о ком? – снял он фуражку.
– О старушке.
– Нет, – рассердился он. – Старушку зовут Роза Фаридовна, а корову – Мариуполевна.
– Странное имя, – пожал плечами Лера.
– Просто она татарка по национальности.
– Кто татарка? – изумился Лера.
– Ну, не корова же, – развёл в отчаянии руками Молодец.
– Это понятно, – согласился Лера. – Но я же про корову говорил.
– Розе Фаридовне её из Мариуполя привезли, – взялся объяснять капитан. – Вот в честь этого города она и назвала корову Мариуполевной. Но это официально, а вообще, её все Машкой зовут.
Услышав это, Шурка прямо-таки просиял.
– Я же говорил, Машка! – воскликнул он. – Точно Машка!
К тому времени школьный дворик опустел и Лера, глянув на стоящих неподалёку директора, завуча, участкового и представителя госбезопасности, понизил голос.
– А бандитов вы сразу арестовали? – спросил он.
– Всю шайку-лейку мы собирались накрыть в течение года, – признался Молодец. – Ведь Агроном выращивал не простые, а элитные семена конопли. А потом курьеры развозили их по странам Содружества, чтобы там местные наркодельцы могли засеять и вырастить сотни плантаций марихуаны. Отслеживать, куда и кому переправлялись семена, нам бы пришлось долго. Но после того, как Агроном увидел морду Машки-Мариуполевны, с ним приключилось психическое расстройство, и он поручил заниматься рассылкой семян Химику, то есть мне, – улыбнулся капитан.
Шурка хотел было спросить ещё про корову, но тут к ним подошёл директор школы, а за ним и все остальные.
– Молодцы, ребята! – пожал друзьям руки Почёмбыт и шутливо погрозил пальцем. – Смотрите, учёбу не забывайте.
Едва он умолк, вперёд выступила Фенечка.
– Попрошу, – важно заявила завуч, – грамоты сдать в наш школьный музей. Мы их под стекло положим. А награды на стенде вывесим рядом с вашими фотографиями на вечную память.
– Какая «вечная память»? – нахмурился Юлиан Сидорович. – Пусть живут и здравствуют. И под стекло – дело сугубо добровольное.
Фенечка расстроилась, даже лицо у неё покрылось красными пятнами.
– Да мы вам копии сделаем, – взялся успокаивать её представитель госбезопасности. – Не отличите.
– Ага, – смахнула набежавшую слезу завуч. – Награды вы тоже скопируете?