– Верно, – согласился я. – Меня основательно возмутило, что наших сотрудников клонируют, как овец. Я же не сразу догадался, что это нормальная ситуация.
– Пусть будет так, – снисходительно сказал дублер.
Он мне не верил, это было понятно. Как все-таки непросто вести игру с «самим собой»!
– Ты владеешь ситуацией в полной мере или тычешься в разрозненные факты, как и я? – задал я следующий вопрос.
– Я возглавляю городское управление Агентства национальной безопасности, – ответил двойник. – Контроль за точками проникновения на Землю – наша основная задача.
– За точками? – удивленно переспросил я. – Их несколько?
– Семь или восемь, но самая крупная проецируется именно на нашу широту…
– Расскажи, как видит ситуацию твое Агентство, – попросил я. – Я пока не до конца понимаю, что происходит…
Последняя фраза была произнесена мной, конечно, зря, но удержаться я не смог.
«Эрик» с пониманием кивнул и, допив кумыс, вынул из кармана блокнот и карандаш. Как и я, он, видимо, предпочитал иллюстрировать свои рассказы нехитрыми схемами и рисунками.
– Твои соотечественники весьма деятельны, особенно в последнее время, и доставляют нам немало хлопот. Мы так и не сумели определить, когда и через какой канал произошла утечка информации, но около двадцати лет назад земляне обнаружили первую из точек проникновения. Как раз ту, рядом с которой мы находимся. В тот год произошел самый мощный всплеск солнечной активности. Даже самые умудренные опытом сотрудники нашей обсерватории говорили, что на их памяти не было ничего подобного. А потом в городе начали появляться новые люди. Это были первые разведчики с вашей стороны. Маскировались они из рук вон плохо, и мы выловили не меньше десятка в первый же день. Эта операция и стала началом отсчета. Противостояние моего Агентства и ваших спецслужб, особенно военной разведки, продолжается фактически всего лишь три года, но за два одиннадцатилетних перерыва не только мы придумали, как сдерживать наплывы шпионов с Земли, но и они довели свою подготовку до совершенства. Тактика нашего противника порой наводит на страшноватые мысли. Чтобы достичь своей цели, он не гнушается пускать в ход весьма предосудительные технологии. Например, иногда мне кажется, что достаточно большое число выросших на Немезиде людей вовсе не являются уроженцами нашей планеты.
– Есть основания? – вставил реплику я.
– Для твердой уверенности – нет, но некоторые факты говорят в пользу именно этой версии. Еще в год первого зафиксированного Агентством контакта с вашими лазутчиками из города и окружающих селений начали пропадать, а затем снова появляться дети. Количество зафиксированных случаев перевалило за тысячу. Мы сразу заподозрили, что в деле замешаны ваши спецслужбы. Наши специалисты взяли вернувшихся неизвестно откуда ребят под контроль, но за два десятилетия некоторые все же исчезли из поля зрения. Я думаю, провал взрослых агентов подсказал землянам, что противостояние, имеющее столь длительные паузы между стычками, вполне располагает к закладке своего рода «мин замедленного действия».
– Но ведь это просто дети. – Я покачал головой. – За десять, а тем более двадцать лет они могут напрочь забыть, где родились, и присягнуть на верность Немезиде.
– То, что делали с детьми ваши специалисты, перед отправкой их в длительную командировку, не поддается описанию, – «Эрик» печально вздохнул. – Их психика не надломлена, а покалечена, причем безвозвратно. А что в таком случае происходило с их двойниками, которых похищали у нас, я боюсь даже представить. По крайней мере, нам так и не удалось найти на Земле ни одного из них…
Я прикусил язык, чтобы не проболтаться о том, что произошло минимум с двумя похищенными с Немезиды пацанами двадцать с лишним лет назад… Не думаю, что мой дублер был бы от такой информации в восторге.
– Ну а вы? – Я закурил и, щурясь от дыма, посмотрел двойнику в глаза. – Неужели не шпионите?
– Мы проводим разведывательные мероприятия, – с улыбкой поправил меня «Эрик». – Особенно интересно стало работать в этом году. Твои сограждане выкинули новый фортель, и мы вынуждены прикладывать серьезные усилия, чтобы обезопасить себя от прямо-таки безудержного нашествия лазутчиков. Они не стесняясь идут почти маршевыми колоннами, причем с одинаковым выражением на одинаковых лицах…
– Вот оно что?! – Я нахмурился. – Как это происходит?
– Переход или тиражирование двойников? – уточнил собеседник.
– Насчет проникновения мне все ясно, – ответил я.
– Смелое заявление. – Дублер усмехнулся. – Одно связано с другим, но я начну все-таки с первого. Точки проникновения при всей необычайной сложности процессов, которые вызывают их к жизни, имеют довольно простое назначение. Они призваны поддерживать глобальное равновесие в биосфере наших уникальных планет. Органическая жизнь во Вселенной большая редкость, а то, что мы имеем в Солнечной системе, возможно, самая крупная жемчужина в коллекции мирового пространства. Именно поэтому заурядная звезда класса G2 волей-неволей обзавелась столь нетипичными возможностями. Пресловутые «точки» являются обычной дренажной системой, которая пытается выровнять биологический потенциал наших миров, периодически объединяя их в странную сцепку. Все, что попадает в поле действия выравнивающего канала, проходит тщательную проверку на соответствие объектам биосферы планеты-дублера. Люди в том числе. Именно по этой причине находиться в точке, без уверенности в существовании на другой планете твоего двойника, не только страшно, но и на самом деле опасно…
– Сейчас мы оба сидим в проекции канала, – напомнил я.
– И покинуть ее нам будет лучше одновременно и в разных направлениях, – ответил двойник. – Чтобы не получилось так, как произошло с вашей Леной. Кто-то из ваших диверсантов помог ей бежать, пока на Земле действовала ее дублерша, и, оказавшись по одну сторону от Солнца, девушки нарушили равновесие. Нашей повезло меньше – она в этот момент была за рулем и попала в автокатастрофу…
– То есть шансы выжить у них были равны? – спросил я, не уточняя, что, кроме скользкой дороги, восстановлению «межпланетного равновесия» способствовал быстродействующий яд.
– Почти, – согласился «Эрик». – Проникая на чужую территорию, следует в первую очередь убедиться, что твой «противовес» либо находится в точке, либо отправился к тебе в гости. Вдвоем на одной планете делать нечего.
– А если у человека все же нет двойника? – продолжил допытываться я.
– Нет, так будет. – Собеседник, между делом, внимательно изучил надписи на пачке моих сигарет и тоже закурил. – Солнце проверяет генетическое соответствие субъектов друг другу, и потому дублером взрослого человека вполне может оказаться какой-нибудь новорожденный… Хорошие сигареты… Хотя чаще всего второй человек оказывается ровесником первого, ведь синхронизация эволюционных потуг проводится светилом довольно тщательно. Этот странный солнечный фокус обеспечивает нашим планетам завидную схожесть, и вариации, даже значительные, все равно приводят к одинаковому результату. Например, то, что князь Владимир на Земле выбрал христианство, а на Немезиде – ислам, ничуть не изменило главные черты русского характера. А религиозные заповеди потеряли для нас свою основополагающую силу так же давно, как и на Земле. Мы все стали атеистами в ноябре тысяча девятьсот семнадцатого, если пользоваться вашим календарем, и теперь сам шайтан не разберет, чем отличается ваша страна от нашей. Именно стараниями общей звезды можно объяснить, почему мы или вы вдруг проигрывали там, где это сделать было невозможно, или «вытягивали» совершенно безнадежные предприятия. Или возьми несчастные случаи. Примерно четверть из них является следствием нарушения паритета между планетами. Не родился, к примеру, чей-то генетический двойник. Или интуитивно избежал зоны действия выравнивающего канала. Что может случиться с его аналогом?