– Подожди. Принеси воды и помоги мне одеться, а потом обрадуешь Арвиля. Думаю, что за эти несколько минут с ним ничего плохого не случится.
– Хорошо, сударыня.
Девушка вернулась с чашей и кувшином воды. Я спряталась за ширму, умылась, а потом, уже одеваясь, спросила:
– Эльза, не знаете, господин де Бюсси уже встал?
– Не знаю, сударыня. Вы вчера всех так напугали!
– Вот как?! Чем же?
– Вы не помните? Вы были, как неживая. Страх, какой, сударыня!
– Правда?
– Да. И только, когда господин Реми напоил вас травами, вы поблагодарили и уснули.
– А господин Бюсси?
– Не знаю, сударыня. Знаю только, что и ему худо было. Господин Реми подле графа все время был. К вам только раз заглянул, а потом снова к хозяину вернулся.
– Вот как? Я сейчас к нему пойду, а ты беги к Арвилю, обрадуй его и принеси что-нибудь для Роки. Малыш, наверное, голоден.
– Слушаюсь, госпожа Катрин.
Я открыла дверь в комнату Бюсси и вошла на цыпочках, стараясь не потревожить его сон.
Луи спал, разметавшись во сне. Темные прядки волос намокли и прилипли ко лбу, пот мелким бисером выступал на его висках. Я присела на край кровати, дотронулась рукой до любимого лица, её словно огнем обожгло. У графа был сильный жар. В комнату вошел Реми, он принес кувшин, из которого поднимались клубы пара.
– Сударыня?! Как вы себя чувствуете?
– Хорошо, господин Реми. Что с графом?
– Господин де Бюсси сильно простудился: у него жар и, похоже, что идут долгие дни лечения.
Герцогу Анжуйскому не спалось. Он молился, думал, грезил…сон бежал от него, на душе было крайне неспокойно. Словно бы ожидалось что-то, что может повлиять на его жизнь, нечто судьбоносное, непредвиденное и оттого пугающее его хрупкую душу.
С тех пор как Бюсси его предал (а то, что граф отказался сопровождать герцога в Анжу, тот счел именно предательством), настроение его светлости оставалось прескверным, и даже очаровательная Габриэль не могла скрасить своим присутствием несколько часов проведенных с принцем в одной постели.
Да, госпожа д'Эстре была полна очарования, её нежные женские прелести манили и притягивали восхищенные взгляды мужчин. Но, целуя Габриэль, такую податливую, доступную, герцог все время думал о той, что сумела отказать ему. Возможно, что красоту этих женщин нельзя сравнивать, каждая хороша по-своему, но запретный плод всегда слаще того, что находится в собственном саду. Насладившись вдоволь любвеобильной госпожой д'Эстре, принц в очередной раз загрустил и вспомнил, как уже бывало не раз, пусть короткие, но так дразнившие его воображение встречи с прекрасной Катрин.
– И принес же черт этого Шико! – вздохнул дофин, когда в дверь постучали и на его возглас: «Кто там?», в приоткрытой двери показалась голова Орильи.
– Это я, мой господин.
– Что тебе нужно?
– Мне? Ничего, сударь. Я лишь хотел сказать вам, что четверть часа назад возвратился господин де Бюсси.
После этих слов, принц резко сел в постели:
– Бюсси, вернулся. Какая хорошая новость, Орильи, – с хищной улыбкой произнес герцог, – Где он? В Лувре?
– Нет, сударь. Граф у себя, во дворце.
– Что же ты стоишь, Орильи? Вели седлать лошадей, мы едем к Бюсси! – дофин соскочил с кровати и принялся одеваться.
– Постойте, мой господин. Не стоит так спешить.
– Почему?
– На улице сильный ливень…
– Правда? – принц подошел к окну и, открыв его, отпрянул, испугавшись всполоха молнии. Перекрестившись и прочитав короткую молитву, герцог оглянулся на лютниста, – Ты прав, Орильи, там, действительно, очень скверная погода.
– И к тому же граф, как мне удалось выяснить, болен.
– Болен? Бюсси болен? Что с ним?
– Не знаю, сударь. Видимо, простуда.
– Бюсси мучается от простуды? Вздор! Он, верно, ранен?
– Да, нет, сударь… Но если промокнуть под таким ливнем, то вполне вероятно простудиться для любого смертного…
– А в этом что-то есть! Это наказание Господне! Он предал своего господина, и вот возмездие – простуда. Бедняжка, Бюсси. Нужно его обязательно навестить утром и не забыть выразить сочувствие его супруге. Заодно есть повод узнать, кто она, – усмехнулся герцог. Его настроение заметно улучшилось и, отпустив Орильи, дофин наконец-то смог спокойно уснуть.
Так странно было узнать, что Луи болен. Я чувствовала себя превосходно, а вот он…
Опасаясь, что у графа может быть воспаление легких, все-таки надеялась и молилась всем богам, чтобы мои страхи на этот счет не подтвердились. Реми ухаживал за Бюсси, а я старалась ему не мешать, но уходить из комнаты любимого, пропитанной запахом его пота и всевозможными травяными настоями, не спешила. Сидя у окна заметила, что к воротам подъехали всадники. Вот только гостей в таком положении встретить мой супруг вряд ли сможет и посему решила сама принять господ. Попросила Эльзу принести мне вуаль, спряталась за ней и с помощью ажурной накидки прикрыла волосы и обнаженные плечи (домашнее платье было довольно открытым и не хотелось привлекать к себе постороннее внимание незнакомцев).
Но, когда я спустилась в гостиную, то к моему изумлению, встретилась там с герцогом Анжуйским и его верным псом – Орильи. Мое сердечко сдавил страх, но я взяла себя в руки. Подумала, что скрытая вуалью, вряд ли буду интересна принцу и сделала шаг вперед.
– Господа, – почтительно склонилась перед гостями.
– Сударыня? Кто вы? – спросил герцог, пытаясь разглядеть мое лицо.
– Я супруга графа де Бюсси, сударь.
– Но почему на вас вуаль, госпожа графиня? Ведь вы в собственном доме? – спросил герцог, недоумевая и переглядываясь с лютнистом.
– Верно, сударь. Я в собственном доме. Но, мне бы не хотелось смущать вас своей печалью…
– Печалью, сударыня?
– Да, сударь. Господин де Бюсси… он очень болен.
– Болен? Но, что с ним?
– Я не сильна в терминах, что связаны с болезнями и их лечением, сударь. Но лекарь, господин Реми, не позволяет мне видеться с супругом. Он говорит, что болезнь очень заразна, и я боюсь…
– Чего вы боитесь…сударыня? – спросил герцог, меняясь в лице, и делая от меня шаг назад.
– Я боюсь остаться вдовой, а еще больше – перенять болезнь графа и умереть. А ведь я еще так молода! – всхлипнула, делая вид, что едва сдерживаю рыданья.
– Ну, что вы! Что вы, сударыня! Граф обязательно поправится, – пролепетал Орильи, оглядываясь на своего бледного, как стена, господина. Тот похоже потерял дар речи, не ожидая такого поворота событий.