Добравшись до жилища ведуньи, Фу-Фью шагнул через порог и едва не разрыдался, увидев своего папашу. Вид у Всюси был прямо-таки остолбенелый. Похоже, ведьма успела его хорошенько околдовать. Вытянувшись в струнку, инопланетянин застыл, словно изваяние. К тому же противная баба поставила его в угол вместе с мётлами как какое-нибудь заурядное орудие уборки. Так он и стоял неподвижно, упираясь затылком в стену, уставив остекленевшие глаза в затянутый паутиной потолок, где восседала дюжина пауков-крестовиков.

Не успел космический завхоз осмотреться толком, как в комнату вошла сама баба Кобза. В руках она держала глиняный горшок, из которого исходил острый запах варева.

– Прискакал, голубчик, – сердито пробурчала баба, ничуть не удивившись появлению незнакомца. – Коли не боишься колдовских чар, то седай – потолкуем.

Но Фу-Фью разговаривать не пожелал.

– Ах, ты старая карга! – выхватил он из ножен саблю.

Да только знахарка не испугалась. Зыркнула зелёным глазом, и сабля вмиг согнулась пополам, будто сделана была не из стали, а из папиросной бумаги.

Отбросив бесполезное оружие, Фью ринулся на ведьму с голыми руками. В ответ баба Кобза брызнула на него из горшка, и космический завхоз неожиданно повалился навзничь и вернулся в свой первозданный облик. Увидев вместо полковника громадный коробок, солдаты с перепугу схватились за палаши. Но ведунья будто наперёд знала, что должно произойти, и вновь брызнула варевом. Капли колдовского зелья упали наземь и зашипели, как стая гадюк, испуская невыносимый смрад. Ошеломлённые драгуны невольно зажали носы. Тогда баба топнула ногой и сердито плюнула в пол. Воздух мгновенно очистился, но…

– Матерь Божья! – загнусавили разом солдаты, пытаясь отнять пальцы от зажатых носов.

Всё напрасно, сколько французы ни дёргались, пальцы с носами не разъединялись.

– Довольно ли вам, голубчики, али ещё желаете отведать моей юшки? – спросила их ласково ведунья.

Французы, не знавшие по-русски ни бельмеса, поняли её тотчас и дружно затрясли головами.

– Тады забирайте своего мусью [140] и убирайтесь восвояси, – разрешила баба Кобза.

Подхватив коробок, драгуны поспешили прочь из опасного места.

Той же ночью они добрались до уездного города и всей гурьбой ввалились в армейскую больничку. Окружили плотным кольцом дежурного лекаря и принялись гнусавыми голосами просить немедленного хирургического вмешательства.

– Я дрался в битве при Маренго [141] , – заявил один из них. – Ходил в бой под Аустерлицем [142] . В сражении при Иене [143] геройски бил пруссаков. Не могу же я после всего этого постоянно держаться за нос, как какая-нибудь нервная мадемуазель.

– А мне через два часа в караул заступать, – ныл другой. – Как я буду фузею держать?

Решив, что в армии началась пальценосозажимательная эпидемия, дежурный медик поднял на ноги всех врачей. Вместе с другими в госпиталь прибыл и личный лекарь неаполитанского короля, который слыл большим учёным.

– Обыкновенный гипноз! – тотчас поставил он диагноз, выслушав внимательно, что произошло с драгунами.

– Ну-ка, – поднёс учёный лекарь свечу к носу первого драгуна, – смотри на огонь. Считай до трёх. А теперь покажи, какой толщины баобабы растут на подворье твоей матушки.

– Во-от такие преогромные, – забыв про нос, развёл широко руками драгун. – Только баобабы, доктор, в Америке растут. А у нас на юге Бургундии всё больше каштаны да сосны.

– Ну, это уже не столь важно, – остановил его доктор. – Главное, рука с носом разъединилась.

– А теперь ты, – поднёс он свечу к следующему горемыке. – Покажи-ка мне на пальцах, сколько будет два плюс три?

Легко оторвав руку от носа, драгун растопырил пятерню.

– Прекрасно, – перешёл лекарь к третьему солдату.

С третьим ему пришлось повозиться чуть дольше. Далее разгипнотизирование пошло ещё медленней. А с самым последним драгуном доктор и вовсе едва справился.

– Отчего это так? – удивился тот. – Я и здесь, и там замыкающим шёл – дальше всех стоял.

– Хмы, – осмотрел пострадавших учёный лекарь и остановил взгляд на первом драгуне. – Вот скажи, что бы ты сделал с ведуньей?

– Женщина всё-таки, – почесал тот небритую щеку. – Погрозил бы для острастки плёткой. В крайнем случае, обругал хорошенько, чтобы впредь не лезла в мужские дела.

– А ты? – обернулся к самому последнему.

– Разорвал бы в клочья! – не задумываясь, прорычал драгун.

– Вот, – поднял палец королевский лекарь. – Вероятнее всего, сила колдовских чар зависит от силы злости. Чем больше в вас злобы, тем сильнее вы околдовываетесь. Теперь ясно?

– С нами-то ясно, – дружно закивали драгуны. – А что с полковником делать?

Увидев коробчатого полковника, доктор неаполитанского короля пришёл в неописуемый восторг.

– Неординарный случай, – заявил он, обстукивая и прослушивая коробок со всех сторон. – Ух, какой невероятный! Феномен! Его срочно надо поместить в Парижскую академию наук для всестороннего обследования.

Учёного лекаря можно было понять. У феноменального коробка в наличии были глаза, рот, уши, руки с ногами и прочие внешние человеческие признаки. Мало того, он дышал, а в груди у него билось настоящее сердце.

Словно драгоценную вазу, очарованного Фу-Фью завернули в плащ, осторожно погрузили в карету на мягких рессорах и отправили по варшавскому шляху во Францию.

В то же время папашу Всюси, будто какую-нибудь колоду, забросили на телегу с сеном и повезли по колдобинам смоленского тракта в глубину России. Ермолай Четверть справедливо рассудил, что раз противник так заинтересован в освобождении генерала, то генерал этот действительно знает нечто важное.

Таким образом, почти в одно и то же время инопланетный завхоз и его папаша отбыли по двум диаметрально противоположным направлениям.

Попались!

В уездный город инопланетяне вернулись лишь зимой следующего года, когда на улице трещали крещенские морозы, а дороги стремительно заметала январская пурга. К тому времени Наполеон давно бежал из необъятных просторов Российской империи. Лихорадочно собирая войска по всей Франции, он надеялся дать решающее сражение армиям союзников [144] и переломить ход войны. Но уж не за горами была битва под Лейпцигом [145] , а затем остров Эльба в Средиземном море, побег и знаменитое Ватерлоо [146] . Но это всё история, мы же вернёмся в уездный трактир.