Он сделал это! Он справился со своим страхом! Он больше не трус и не дрищ! Он всех заткнул за пояс, он доказал, что они были не правы. Он умеет плавать лучше Женьки, лучше Лешки, лучше всех на свете! И теперь все, кто издевался над ним, сидят, плачут и завидуют ему. Сашка потрогал свои бицепсы, и ему показалось, что мышцы выросли и стали крепкие, как сталь.
– О, Санек, я слинял от Мелкой. – Через пару часов в чулан влетел Лешка и с размаху плюхнулся на свою кровать. – Короче, давай колись, где плавать научился! Как пацан пацану: а че сразу-то не признался? Ты мой братан, а какие у братанов могут быть секреты? Не, а че? А че не сказать-то? Женька-то дура, а я-то че? Скажи, братка – ты же мне братка? – как это ты, а? – Он резко пересел на Сашкину кровать и приобнял его за плечо: – Не, я, конечно, и сам круто плаваю… Ну так, чисто по приколу… Жалко тебе, что ли? Покажешь, а, как ты? А тебе свои фишки сдам. Я в воде три раза кувыркнуться могу. А тебе небось слабо! А ты мне это… – и так далее в том же духе.
Сашка, если честно, мало что понял из сумбурной и очень эмоциональной Лешкиной речи, но на всякий случай со всем согласился. В конце концов, ему нетрудно было на все его бесконечные «жалко тебе, что ли?» каждый раз отвечать «не жалко», на «братка ты мне?» – «братка» и на «покажешь?» – «конечно покажу». И только под конец диалога на всякий случай уточнил:
– Ты хочешь, чтобы я тебя подучил плавать?
– Да так… по мелочи, – неохотно признал Лешка.
– Так конечно, я тебе все покажу и всему научу!
Едва же он ушел, а Сашка взялся за книгу, как в чулан заглянула Женька:
– Читаешь?
– Крестиком вышиваю!
– Да ладно тебе. – Она по-хозяйски уселась на кровать. – Что, проспал вчера? Я ждала-ждала тебя у штольни, как дура, а ты!.. Дрищ ты, Карп-Карпушка, самый настоящий дрищ. – Женька ловко, не больно, но обидно щелкнула Сашку по носу. – Штольня, кстати, на ночь воротами на замок закрывается. Так что в любом случае мы бы ни в штольню, ни в шахту не попали. И что я тебе пове…
– Тебя там не было! – возмущенно перебил Сашка. – Это я тебя прождал там полночи! И штольня была открыта!
– Ага, конечно! Думаешь, плавать научился, так теперь и врать можно?
– Я не вру! Чтоб мне провалиться на этом месте! Я там стоял в темноте у шахты. Звезды, кстати, видел как из колодца. В провал заглядывал. Чуть не навернулся туда, кстати.
– Как туда навернуться можно, там же все огорожено! Так что не ври, а?
– Нет там никакого ограждения! Я еще подумал: с ума они, что ли, сошли – а вдруг кто свалится?
– Да они об этом как раз и подумали! Там все огорожено и на мостике перила высокие! А на ночь вообще все закрывается. Как я могла поверить тебе и забыть об этом!
– Там штольня пересекает шахту, но дальше не пройти, потому что через шахту не перепрыгнуть. Какой мостик?!
– Мостик, ты что, забыл?..
Сашка резко замолчал, а Женька смотрела на него с видом победительницы. Она, проводящая здесь не первое лето, прекрасно знала, что на каньоне сохранилась только одна – ОДНА! – шахта, выходящая на самый верх скал, а потому затопленная лишь наполовину. Остальные все, вместе со штольнями и тоннелями, ушли под воду. И она, эта шахта, закрывалась на ночь железными воротами. И внутри у нее был мостик.
Только Сашка-то был в шахте без мостика…
– Ладно, пошли в парк, я тебе все покажу: и ворота, которые на замок запираются, и ограждение, и мостик, – предложила Женька.
Они рысью, не разговаривая друг с другом, добежали до горного парка. Женька первая рванула в кусты, уверенно находя потайные тропинки. Сашка едва поспевал за ней. На минутку даже потерял из виду, а когда снова увидел, оказалось, что они уже вышли на высокий берег каньона.
– Вот дорога к шахте, – сказала Женька.
Они вышли на дорожку и тут же буквально влились в огромную группу туристов с экскурсоводом. Вслед за ними вышли к шахте – круглой дыре в скале, огороженной забором.
– … был еще такой случай: как-то в шахту провалилась корова… – вещал экскурсовод.
Сашка рванулся к ограждению и заглянул вниз. Метрах в пяти под ним, там, где шахту пересекала штольня, на ржавом мостике стояли люди и глазели наверх. Увидев Сашку, они радостно помахали ему рукой. Сашка отшатнулся.
– Бежим! – не помня себя, он схватил Женьку за руку и потащил ее по тропинке ко входу в штольню.
– Стой! Смотри! – остановила его Женька у железных, открытых нараспашку ворот. – Видишь? Они на ночь закрываются, чтобы такие идиоты, как мы, не шарились тут по ночам и не навернулись вниз!
Но Сашка, уже не слушая, рванул внутрь, расталкивая туристов.
Он был! Ржавый мостик, являвшийся продолжением штольни, пересекавшей шахту! Сейчас он был. А ночью ЕГО НЕ БЫЛО.
Стыдно признаться, но Сашка… удрал от Женьки. Просто удрал. Ему снова очень надо было побыть одному, чтобы разобраться со своими воспоминаниями. Отвечать на чьи-либо вопросы он не мог.
Побежал он сначала куда глаза глядят, но ноги сами вывели его ко второму карьеру. Сашка спустился к воде, но не там, где все они обычно спускались, чтобы искупаться, а какой-то другой тропкой, про которую он до этого даже не знал.
Вода манила. Вода как будто звала его… «Еще бы! Конечно, в такую жару только и остается, что мечтать искупаться!» – подумал Сашка, разделся и… прыгнул в воду. Знал ведь, что в незнакомом месте в воду прыгать категорически нельзя, а прыгнул. Потому что как будто знал и другое: нет тут никаких подводных камней, как будто видел сквозь воду.
Снова рыбкой ушел в глубину, открыл глаза, посмотрел по сторонам. А потом плыл, плыл то кролем, то брассом, радуясь движению, тому, как это ловко у него получается, как приятно холодит вода… Плавал и плавал, не чувствуя холода. А ведь затопленный карьер – это не пруд, не речка, не отмель в озере – это метры и метры воды среди скал, которые никогда толком не прогреваются, даже в самое жаркое лето. А потому и купаются в нем все обычно недолго: окунулся, охладился, а потом уже р‑раз! – и губы синие, и зубы друг на друга не попадают: пора вылезать.
«Вот не знал, что я истинный северянин! Любая, даже самая холодная вода мне нипочем!» – с гордостью подумал Сашка уже на берегу, блаженно растянувшись на камнях. После купания он успокоился: убедил себя, что никуда ночью не ходил – заснул с книжкой, вот и приснилось не пойми что. (У него часто бывают увлекательные цветные и совершенно реалистичные сны!) И Женька права: кто же их ночью в штольню пустит? Поэтому нечего и пытаться. Да и опасно это на самом деле. Может, конечно, она и думает теперь, что он трус – наобещал ей показать Чудовище, а сам даже в парк ночью испугался прийти, ему это по барабану. К чему думать о каких-то чудовищах, когда вот оно, вот оно – самое настоящее чудо с ним уже произошло! Он справился со своими страхами, он теперь лучший пловец в округе!