Они рассуждали, увязали в дискуссиях, принимали и отвергали поправки к постановлению и снова начинали странную, тягучую полемику. Представители планет Пояса Освоения сопротивлялись какой-то там резкой фразе в тексте коммюнике, а депутаты Юнкера, Марты и Деа на формулировке настаивали. Затем они незаметно менялись ролями, находили еще какой-то спорный момент и заходили на новый круг дебатов. Так и спорили с пеной у рта уже пятый час подряд, и казалось, что совещание будет тянуться до скончания времен…
Офицер правительственной охраны обер-лейтенант Бреймаер тоскливо взглянул на объемные цифры, плавающие над входом в здание Народной Палаты. Что поделать, события в Солнечной настолько встревожили общественность, что Колонии не имели права оставаться безучастными к охватившему Нации кризису. В первую очередь был заинтересован в адекватной реакции на происходящее хозяин Юнкера. Его авторитет на периферии неуклонно рос, и упускать случай заработать лишние очки в бесконечной политической гонке он просто не имел права. Представительность собрания лишний раз доказывала, что президент Юнкера на коне и прекрасно контролирует ситуацию не только на своей планете, но и в большинстве провинций. Естественно, в рамках разумного, не покушаясь на власть Президента Объединенных Наций, даже наоборот, всемерно помогая ему и Стокгольмскому дворцу. Помогая сбросить с плеч груз мелких, сугубо колониальных забот.
Конечно, сам факт нынешнего совещания практически опровергал теорию о лояльности провинциалов и лично главы Юнкера. Но ведь встреча была неофициальной. На ней было полно региональных депутатов и всякой прессы, но статуса-то у нее никакого не было. Просто встреча неопределенного формата. Ничего особенного.
Вот только для охраны это была лишняя работа в любом случае, независимо от формата…
Бреймаер продолжил обход и заглянул в дежурную комнату. Все офицеры были на месте, а мониторы следящей системы работали исправно. Обер-лейтенант пробормотал в комп точное время инспекции и двинулся дальше.
Дальше на пути был холл пресс-центра, в котором толпились галдящие журналисты. Их было непозволительно много. Они стояли и сидели где попало, а от летающих камер, сопровождающих каждого из них, потолок выглядел больным. «Сыпь» из прилепившихся телешайбочек покрывала его едва ли не полностью. Бесшабашная репортерская братия вела себя раскованно и ничуть не заботилась о том, что гомон может помешать работе совещания. Нет, на самом деле он не мешал, ведь зал заседаний находился тремя этажами выше, но ведь теоретически-то мог! Кроме того, такое столпотворение противоречило нормативам безопасности. Случись аврал, они все побегут в одни двери и мало того, что намнут друг другу бока, так еще затопчут тех, кто непредусмотрительно уселся прямо на пол. Что за люди? Никакого понятия о порядке и осторожности. Беспечность, пограничная с преступной небрежностью. Ох уж эти вольные граждане Наций…
Бреймаер неодобрительно поморщился, одернул безупречно сидящий строгий костюм, будто это была военная форма, и решительно двинулся через холл.
– Герр офицер, есть ли новости? - тут же подскочил к обер-лейтенанту какой-то вертлявый репортер в мятых джинсах и обтягивающей футболке.
Бреймаер смерил его холодным взглядом, задержался на серьге в мочке правого уха, затем на трехдневной щетине и наконец произнес:
– Nein.
– Будет ли совещание голосовать за внеочередной созыв Ассамблеи Объединенных Наций?
– Нет.
– А планируется ли поставить в Совете Наций вопрос о недоверии президенту и центральному правительству?
– Нет.
Бреймаер обошел назойливого журналиста и двинулся дальше сквозь толпу.
– Но господин Бергер говорил, что обязательно вынесет эти вопросы на обсуждение Совещания, вы можете прокомментировать его заявление?
Обер-лейтенант не ответил. Он был занят. Он работал. Смотрел по сторонам и анализировал. Привычка сформировалась давно и прочно въелась в подсознание. Даже гуляя по выходным с семьей в парке или сидя в кафе, он разглядывал лица и давал окружающим короткие характеристики, которые в основном касались благонадежности… Этот может быть опасен, поскольку давно находится в депрессии - видимо, неприятности на работе, и его лучше отправить домой. Тот не опасен и никогда не будет, и даже если он слишком резко выхватит нечто из внутреннего кармана, скорее всего это окажется носовой платок. И так далее… Бреймаеру нравились такие физиономические упражнения. А поскольку на работе ими полагалось заниматься непрерывно, офицер готов был пропадать на службе круглосуточно. Вот и сейчас…
Этот говорливый хлюпик в джинсах, если копнуть, распоследний неврастеник, таких лучше держать под контролем. А вон тот коренастый - ничего, уравновешен и не агрессивен, значит, пусть живет. Девица в красном опасна лишь для себя самой, наверняка постоянно нарывается на сомнительные приключения. А вон та дама в бежевых брюках и белой кофточке внешне безобидна, но вполне может сделать какую-нибудь глупость. Но тоже в рамках… Реально опасен тип в черном, вон как прижался к стене, но никакого оружия у него нет, видно без рентгена. И беседует с ним довольно известная личность, Кислов, журналист из «Солнца». Значит, «черный» тоже репортер, возможно, перспективный, и непосредственной угрозы не представляет… А вот чем он занимается в свободное время, стоило бы выяснить. Если носится ночами голым по общественному парку или исповедует культ Вуду, будет неудивительно…
Взгляд скользнул по троице мирно беседующих журналистов с Медеи и вдруг сам собой вернулся к крайнему слева. Он что, в парике? Или у него такие волосы на самом деле? Очень подозрительно. И стоит он так, будто чего-то ждет… Чего? Понятно, что все тут в ожидании, когда представители сорвут глотки и наконец примут коммюнике, но этот субъект ждет чего-то другого…
Бреймаер уже хотел изменить маршрут и подойти к лохматой личности поговорить, но тут субъект сорвался с места и пулей бросился к открывшейся двери туалета. Вот чего он ждал с таким нетерпением! Обер-лейтенант расслабился и продолжил обход.
Дальше начиналась анфилада просторных залов, в архитектурной схеме обозначенная как Дорога Звезд. Потолки в залах были стеклянные, а сориентирована анфилада была таким образом, что в ясные ночи казалось, будто действительно идешь по четко обозначенной дороге, и яркие звездные скопления над головой играют роль осветительных фонарей - местный рукав Млечного Пути тянулся по небу Юнкера строгой прямой полосой. Обер-лейтенанту здесь нравилось. В первую очередь ему импонировала строгость звездного ордера, во вторую - интерьер самих залов.
Первый украшало висящее на стенах средневековое оружие и расставленные по углам рыцарские доспехи. Говорят, некоторые из них были настоящими. Сердце истинного тевтонского риттера не могло не трепетать при виде этого боевого наследия великих предков.
Второй зал был до потолка увешан картинами древних художников, вернее - их современными полиграфическими копиями, но все равно штуковинами довольно необычными и занятными. Для человека, выросшего в мире объемных изображений, факт превращения двухмерного холста в трехмерную иллюзию (всего-то с помощью масляных красок) был непостижимым, а потому завораживающим.