Почему все кардинально изменилось?

Бен не сводил глаз с синяка.

– Мне нужно вернуться, – заявил он.

– Вернуться к чему?

– К работе.

Он обернул полотенце вокруг бедер и вышел из ванной. Она не будет умолять его остаться. Ни за что. Если он хочет уйти, пусть уходит. Она не рассчитывала, что они проведут ночь в объятиях друг друга. К тому же ей нужно выспаться. Хорошо, что он уходит. Отлично!

– Когда мы в следующий раз увидимся?

А как насчет того, чтобы держаться достойно?..

– Не знаю. – Бен быстро оделся.

Оливия наблюдала за ним, дрожа. Что-то пошло не так, но она не знала, как исправить ситуацию…

– Бен… – начала она и беспомощно замолчала. Он посмотрел на нее, и она не могла разобрать, есть ли хоть капля сочувствия и понимания в его мрачном взгляде.

Затем Бен потянулся и обхватил ладонью ее лицо. Оливия зажмурилась, пытаясь остановить слезы.

– Прости меня, – сказал он, и в его голосе слышалась боль.

Только после того, как Бен покинул номер, Оливия сообразила, что он не объяснил, за что извинился.

Глава 10

Синяк на ее теле. И появился он по его вине. Внутренности Бена болезненно сжимались, когда он покидал номер Оливии. Если отбросить тревогу и ненависть к себе, он в какой-то степени понимал, что слишком бурно отреагировал. Он не специально причинил вред Оливии, да и ей не так уж было больно. Тем не менее синяк появился, потому что Бен отдался во власть своей внутренней дикости, которую почувствовала Оливия. Той дикости, из-за которой он однажды покалечил человека и оставил его на пустынной ночной улице, а человек тот был без сознания.

Господи, о чем он только думал? Что натворил?

Потерев ладонями лицо, Бен поднялся на крышу отеля. Ему необходимо было поплавать.

Через несколько часов он лежал на кровати в своем номере, глядя в потолок. Время, которое он провел с Оливией, Бен хотел навеки запечатлеть в своем сердце, несмотря на то что повел себя непростительно. Он вспоминал, как соблазнительно она ему улыбалась, когда слизывала растопленный шоколад с клубники. Как страстно они целовались на кухне. Как она обвивала его талию своими длинными ногами. Как они лежали на огромной кровати, усыпанной лепестками роз, и он чувствовал себя счастливым.

А потом он увидел синяк.

Всего лишь синяк, но этого было достаточно, чтобы напомнить ему, кем он на самом деле является. И что он не изменился. Внутри его по-прежнему жила злоба, которая не исчезла после четырнадцати лет жесткого контроля. Встреча с женщиной, вызывавшей в нем сильные эмоции, ослабила его внутреннюю защиту. Бен снова остро ощутил тот гнев, который испытал, когда отец рассказал ему о том, что Спенсер – дитя греха, что все его детство прошло во лжи. Тот гнев, который охватил его, когда шесть матросов напали на него, а он бил и бил со всей силы. И тот внезапный приступ злости, когда Спенсер как ни в чем не бывало появился в его ресторане после четырнадцати лет тишины. Как же он устал от этого! Что, если он снова потеряет над собой контроль и с Оливией случится что-то гораздо более страшное? С этого момента они будут только изображать пару на публике. Так будет лучше, несмотря на то что всем своим естеством Бен хотел быть с ней.

– Что в действительности происходит между тобой и Беном Чатсфилдом?

– Что? – Оливия закрыла журнал, который бездумно перелистывала, и бросила его на столик. – Зачем ты спрашиваешь, Мелисса? Ты же знаешь, что ничего. – Она улыбнулась. – Но я рада, что в прессе пишут о наших отношениях.

– Я не уверена, что это хорошо, – нахмурилась агент.

– Что ты имеешь в виду? – Они сидели в номере Мелиссы, ожидая фотографа. – Вообще-то я не уверена, что хочу знать. – Мелисса молчала, и Оливия вздохнула. – Ну хорошо, говори.

– У вас то взлеты, то падения, не так ли? – осторожно начала Мелисса. – Сначала появились фотографии, на которых Бен отталкивает тебя после поцелуя… Боже мой, что это был за поцелуй! А на следующий день вы танцуете, прижавшись друг к другу, а потом рано покидаете вечеринку. Вместе.

Оливия почувствовала, как ее лицо заливается краской, но все же умудрилась уверенно посмотреть в глаза своему агенту:

– И что?

– Потом появились слухи о том, что Бен закрыл на вечер ресторан отеля «Чатсфилд», что очень не понравилось многим знаменитостям, которые зарезервировали там столики, и в прессе начались спекуляции на эту тему.

Оливия сглотнула:

– Я не понимаю, в чем проблема. У нас с ним вроде как отношения. Конечно, пресса будет охотно о них писать. Бен Чатсфилд, в конце концов, звездный шеф-повар.

– А ты многообещающая актриса, – добавила Мелисса с улыбкой. – Но шумихи в прессе слишком много, Оливия. И это не та популярность, которая понравится продюсерам.

Оливия была в отчаянии. Она не получит роль своей мечты.

– И какую же актрису они желают видеть?

– Они хотят, чтобы ты вела себя как взрослая, уверенная в себе женщина, состоящая в серьезных отношениях. Но если бушуют страсти, то проблемы не за горами, и такая актриса выглядит… нестабильной.

– Нестабильной, – повторила ошеломленная Оливия. – Послушай, ведь не я оттолкнула его.

– Ты меня поняла. Поговори с Беном. Вам следует появиться на каком-нибудь мероприятии, вести себя сдержанно, чтобы создалось впечатление, что у вас крепкие отношения.

– Конечно, – мрачно ответила она. – Я поговорю с ним.

Хотя Бен всячески старался избежать встречи с ней, с тех пор как ночью покинул ее номер. Оливия не понимала, почему он так поступает. От одной мысли о том, что придется просить его об одолжении, ей становилось плохо. Но если она хочет получить эту роль, у нее нет выбора.

После того как фотосессия была завершена, она отправилась на поиски Бена. Ребекка заявила, что в кабинете его нет, и отказалась сообщить какую-либо информацию.

– Когда он должен вернуться? – спросила Оливия.

– Не имею ни малейшего понятия, – холодно ответила Ребекка.

Оливия посмотрела на нее с подозрением. Похоже, личная помощница неровно дышала к своему боссу.

– Спасибо, – пробормотала Оливия и, не зная, что делать дальше, вышла на улицу. Оставаться в номере одна она не хотела.

Февраль в Берлине был весьма холодным. Дождя не было, но небо оставалось серым и пасмурным. Оливия, закутавшись в пальто, побрела в сторону Тиргартена. Она купила стаканчик эспрессо и прогуливалась по парку, всем сердцем желая избавиться от чувства одиночества.

Она, возможно, не согласилась бы потерять девственность с Беном, если бы знала, что после этого ей будет так плохо. Но как она могла предугадать, что Бен сбежит из ее номера, а после будет делать вид, что ее и вовсе не существует?