– Ну как, выспались? – Спросил Виктор, разливая по чашкам горячий кофе, и оглядывая помятые и ещё заспанные лица своих друзей.
– Не сон, а бред какой-то, – недовольно пробурчал Николай. – Ни сна тебе, ни отдыха. Полузабытье какое-то, в котором распоясался твой проклятый пальмовый краб, метавший мне в голову кокосовые орехи. До сих пор голова трещит от них.
– Ну, краб тут не причем. Не надо было затягиваться, когда сигары курил, да ром с дурианом мешать. Пройдет. Выпей-ка, маракую лучше. Как рукой снимет. А ты как, Влад?
– Да так ничего, если бы не теленок, который рычал под окном моей спальни.
– Да откуда он мог здесь взяться? И почему рычал?
– Наверное, из деревни пришел, заблудился ночью и с перепугу прибился к ближайшему жилью. А рычал потому, что прикидывался грозным зверем, чтобы отогнать неведомых хищников, хотя видимо сам боялся больше всех. Пришлось открыть бамбуковые створки и дать ему банан, иначе бы спать не дал.
– Я вижу, вы без приключений даже во сне не можете. Вот что, есть предложение прерваться и пойти искупаться. Вы посмотрите, какой спокойный океан. А яйца с ветчиной пожарим, когда вернемся. Вы как?
– Я за, – откликнулся Влад, с готовностью поднимаясь из-за стола.
– А я пас, – пробурчал Николай. – Пью вот маракую. Действительно классно помогает. Голова светлеет на глазах.
– Ну и зря, хотя даже хорошо, оставайся, – с улыбкой завершил обсуждение Виктор. Тебе и карты в руки. Тогда ты у нас получаешь повышение до звания шеф-повара, а это значит, что глазунью готовить тебе.
– Ну вот, всегда так происходит, – не возражая, ухмыльнулся Николай. – Всегда вы на мне выезжаете. И как это у вас ловко получается?
– Ладно, ладно, не переживай, – нарочито ласковым тоном сказал Влад.
– Я тебе из океана в качестве сувенира ракушку принесу.
Подкова лагуны казалось, была покрыта слегка колеблющимся покрывалом, сотканным из прозрачного водяного, похожего на голубое стекло, волокна. Сгрудившиеся на горизонте тяжелые темно-серые облака медленно уплывали в океан, освобождая путь полукружью восходящего солнца. Сравнявшиеся в своих температурных значениях воздух и вода создавали атмосферу огромного природного СПА салона, ни с чем не сравнимого по своей красоте и целебным свойствам.
Подбежав к кромке пляжа, друзья быстро на ходу скинули на влажный от отступающего отлива песок шорты для плавания и, не останавливаясь, с разбега, подняв мириады брызг, погрузились в всегда ласковое и родное лоно матери-природы.
В полдесятого утра вдали наконец замаячил большой морской катер, который шел на малом ходу, выбирая место для якорной стоянки где-то за коралловым рифом. Его черный корпус с ослепительно белой надстройкой резко контрастировал с изумрудно голубым цветом лагуны.
Надувная шлюпка быстро в два приема доставила на борт катера людей и снаряжение, где их приветствовали Энтони Линтон, капитан корабля Луис и его единственный матрос. Снявшись с якоря, катер глухо заворчал обоими двигателями "Вольво" и, вспенивая забортную воду, медленно развернулся в сторону открытого океана.
В этот день водная стихия была настроена как никогда дружелюбно и покойно. Великий океан казался действительно Тихим. Таким, наверное, его увидели каравеллы экспедиции Америго Веспуччи. Вошедшее в раж солнце усмирило ветер и выгладило океанскую волну, сделав её более податливой и пологой.
Гостеприимный остров Сан-Франциско с его жителями, бунгало и голубой лагуной постепенно уходил вдаль с тем, чтобы окончательно затеряться в безбрежных океанских просторах и превратиться лишь в один из эпизодов воспоминаний.
По ходу движения судна стали разворачиваться картины новой жизни. Небольшие в полметра диаметром черепахи, приподняв маленькие хрящеватые головы, плыли в направлении далекого берега. Это мог быть и остров Сан-Франциско, который был известен мореходам также как Isla de Tortugas, что означает остров черепах, или другие скрытые от взора острова, а может быть они были столь уверены в своих силах, что рассчитывали добраться до заповедных песчаных отмелей континента Южной Америки. Кто знает?
Смышлёные белогрудые птицы, одна за другой садились на черепашьи панцири, используя их в качестве стартовой платформы, чтобы отдохнуть, а потом снова взлететь в поисках рыбы и всплывавших к поверхности небольших кальмаров.
Черные фрегаты и синелапые олуши проносились над срезом воды, опустив вниз длинные хищные клювы, жадно всматривались в глубины океана и выискивали свою жертву.
Невидимый глазу подводный охотник, неутомимый странник-парусник или большеглазый красавец тунец, сгонял в плотные стаи рыбные косяки, заставляя их подниматься вверх и даже выпрыгивать из воды, с тем, чтобы потом ворваться в середину рыбьего веретена, без разбора заглатывая добычу.
Наконец катер лег на правый галс и развил максимальную скорость. Виктор и Николай перешли в удобный пассажирский салон и расположились на широком полукруглом кожаном диване.
– Отличное местечко, – осмотревшись, вынес заключение Николай. – Если здесь окажется ещё и пиво, то большего желать нечего.
Вик, будь добр, посмотри, что там, в баре-холодильнике, и сбавь обороты кандея. – Холодит как на Северном полюсе.
– Николай, тебя преследует удача. – Шутливо заметил Виктор. Здесь целый ящик славной мексиканской "Короны". Кстати, на тебя качка не сказывается?
– Как-то не замечал. А ты как?
– Раз на раз не приходится. Вот сегодня нормально. Волнения нет и качки нет. Тихий – это тебе не вздорная Атлантика. Там погода меняется постоянно, а уж о Карибском море с его постоянными штормами и циклонами и говорить не приходится. Помню об одном забавном случае.
В далекой советской молодости был я на Кубе. Скажу тебе, что это необыкновенная удивительная страна с замечательным народом. Так вот, в те времена наши пригнали в Гавану по линии технического сотрудничества для передачи несколько судов на подводных крыльях типа «Комета» в морском исполнении.
В одно прекрасное воскресенье одна из Комет был загружена представителями из советских миссий, человек пятьдесят, если не больше. Были женщины, и даже дети. Пока судно летело по акватории гаванского порта, всё было превосходно. Все шутили и смеялись. Но стоило "Комете" выскочить в открытое море тут все и началось. На волне в 2–3 балла ее стало раскачивать с борта на борт. Эффект аквапланнинга исчез и судно заныряло, что твоя утка.
Главный салон, где находилось большинство любителей морских прогулок, моментально превратился в филиал медвытрезвителя, где все, кому не лень принялись дружно блевать в пластиковые мешочки.
А вот на корме располагалась отдельная небольшая кают-компания с баром и набором очень разнообразных и очень крепких напитков. В ней собрались всем известные выпивохи из посольства и торгпредства и, надо признать, прекрасно себя чувствовали.
Я вышел на маленькую палубу под железным навесом больше похожую на удлиненную бойницу танка, где над бортом уже зависло несколько измученных мужиков, высунув наружу и подставляя под брызги бледнозеленые лица.