– Ага, – кивнул тот.
– Я не хотела вас задерживать.
– Значит, ваш пароль оказался в общем доступе? И что теперь?
– Ничего! – хмуро ответила Маша, и непрошенные, неприятные, как мелкий осенний дождь, мысли испортили ее настроение. Маша подумала, что вообще-то Гончаров хорошо знаком с Щучкой. Вдруг он теперь передаст кусачей-ругачей Щучке, что Степа оставил пароли дизайнеров в шкафу? Ведь тогда стул может зашататься уже под самим Степочкой. Вернее, не стул, а уже расшатанное и разбитое компьютерное кресло. Этого нельзя допустить, никак!
– Вас чуть не уволили, но вы ничего не предпримете?
– Вы не понимаете. Все не так просто…
– Еще бы, куда мне! – ухмыльнулся Гончаров.
– Нужно разобраться… Может быть, я сама…
– А в этой пробке тоже вы виноваты? – продолжал глумиться Гончаров.
– В смысле? – опешила Маша.
– Похоже, вы готовы взять на себя любую вину за любые преступления. Так почему бы не за дорожную ситуацию?
– Не сегодня, – устало пробормотала Маша. – В другой раз, может быть, а сегодня я уже виновата в таком количестве всего, что меня, кажется, ждет расстрел.
Гончаров наградил ее странным взглядом, от которого Маше стало не по себе и возникло какое-то острое чувство тревоги. Адреналин в кровь, что ли? Опасный, очень опасный этот господин Гончаров.
– Кстати, Мария Андреевна, вы не знаете, вот эти две железные палки под нами… для чего они? – Гончаров махнул на дорогу, и Маша невольно посмотрела туда, куда он показывал.
– Какие палки?
– Вон… – Оказалось, он показывает на трамвайные рельсы. – Они напоминают мне что-то. Очень, очень знакомые… Какие-то железные машины с рогами. Понимаю, звучит глупо, но мне кажется, я видел такие… в кино? Вы лучше в них разбираетесь. Метро? Хотя нет, «Метро» – это же, кажется, продуктовый магазин, да?
– Смешно. Ха-ха! – Но против воли она все же улыбнулась. Гончаров улыбался во весь рот, и снова его жесткое лицо смягчилось. Он замолчал и просто смотрел на Машу, улыбка его тихонько растворилась, осталось что-то, что заставляло Машу волноваться и чувствовать себя не в своей тарелке. Когда она еще оказывалась в одной машине с таким влиятельным и уверенным в себе незнакомцем? Как это вообще получилось? А вдруг… что? Глупости, хватит позволять всяким глупостям лезть в глупую голову, Маша!
– Нет, серьезно, – спросил он, уже без намека на шутейный тон. – Вы считаете, я никогда не был в подземке? А что еще вам про меня наговорили? Какие дикие истории рассказали?
– Что вы – наш самый важный клиент, – пробормотала Маша растерянно. – И что, если я запорю презентацию, меня просто убьют. В прямом смысле.
– Ага. Значит, от меня зависят ваши жизнь и смерть?
– Ну, это сильно сказано, – выдохнула Маша. – За эти несколько дней я уже сто раз смирилась с тем, что меня выкинут на улицу, оштрафуют, заставят работать круглыми сутками. Теперь меня уже не так легко испугать.
– Закалились в боях? – улыбнулся Гончаров. – Я не люблю, когда на юных девушек в белых платьях начинают давить, они от этого теряют что-то очень важное.
Эти слова, такие невинные сами по себе, содержали намек на совершенно определенное белое платье, и это так сильно потрясло Машу, что она покраснела и заволновалась, задергалась и принялась оглядываться в поисках выхода.
Он помнит о ее платье? Он не хочет, чтобы на нее давили? Почему?
– Что не так? – нахмурился Гончаров. Маша внимательно посмотрела на дорогу, прикинула кое-что. Она была не так уж далеко от дома. Если через парк…
– Знаете что, я отсюда уже могу пешком добраться. А вы свернете и попадете на Третье транспортное кольцо.
Маша поклясться могла, что Гончаров разозлился. Он сощурился и несколько секунд сверлил ее тяжелым взглядом. Затем он коротко и просто сказал:
– Нет.
Маша даже опешила от такой категоричности.
– Почему нет?
– Какая муха вас укусила? Я сказал, что довезу вас, значит, довезу. Вы что, собираетесь идти одна через темный парк?
– Я тут постоянно хожу, – пожала плечами она. – Вы меня недооцениваете.
– Это вы себя постоянно переоцениваете. Этот парк – просто клад для насильников, грабителей и убийц. Если вы постоянно тут ходите в одиночестве, то это обязательно кончится плохо.
– Сейчас вы говорите как мой папа, – раздраженно бросила Маша. – Не хотите – не надо. Я не против постоять в пробке.
– Да? Вот и хорошо, – так же раздраженно ответил Николай. – Я довезу вас до подъезда, а потом вы позвоните мне и подтвердите, что вы вошли в квартиру.
– Вот еще!
– Или мне придется подниматься вместе с вами, Маша. – Он сделал акцент на ее имени. – Понимаете? Я не могу иначе. Я должен быть уверен, что с вами все в порядке.
– Со мной все будет в порядке. Я позвоню вам, если вам это так уж важно.
– Представьте себе, важно, – пробормотал он сквозь зубы. – И поверьте мне, Маша, я вовсе вам не папа.
– Да что вы говорите! – усмехнулась она, но Гончаров посмотрел на нее так зло, что Маша сочла за лучшее замолчать. Целее будет. Напряженный, задумчивый, с какой-то нехорошей улыбкой, Гончаров подвез ее к подъезду и остановил машину. Затем вышел, обошел машину, открыл перед Машей дверь и подал ей руку.
– Вы уверены, что не хотите, чтобы я проводил вас до квартиры? – спросил он, и прозвучало это двусмысленно. – Из соображений безопасности.
– Из соображений безопасности я лучше расстанусь с вами тут, – ответила Маша, ответив ему не менее вызывающей холодной улыбкой.
– Как прикажете, – кивнул Гончаров, а затем развернулся и вернулся в машину. Маша зашла в подъезд и только там почувствовала, как дрожат у нее колени. Невыносимое напряжение – находиться рядом с этим человеком. Что-то в нем есть такое, отчего кровь играет и ноги не слушаются. И хочется на него кричать и кидаться в него тарелками. Самоуверенный нахал. На что он намекал?
Что Маша ему понравилась? От этой мысли девушка вздрогнула, и жара сгустилась, охватила ее, как языки пламени – Снегурочку. Это просто возмутительно! И вообще, она любит Роберта. Ее не должны интересовать другие. Но… Гончаров волновал ее. Все это будоражило нервы так, что Маша даже не сразу услышала, что в кармане звонит телефон.
– Алло! – прошептала Маша, не глядя на номер звонящего.
– Вы не позвонили! – Четкий поставленный голос Гончарова стал для Маши такой неожиданностью, что она подпрыгнула в лифте.
– Но я еще и не в квартире! – возмутилась она.
– Почему?
– Я… я открывала почту. Я не понимаю, почему я должна вам это говорить.
– Не кладите трубку, пока не окажетесь в квартире.