Мама девочек, как, оказалось, работала в небольшом цехе, когда-то бывших мастерских, неподалеку от школы. Я вошел внутрь и довольно быстро отыскал мастера. Им оказалась крупная женщина, лет пятиде сяти.
– Здравствуйте, я бы хотел увидеть Зернову Анастасию.
– Так померла она, – огорошила меня мастачка, – еще вчера ночью. Увезли ее милиционеры.
– А вы знаете, что у нее двое детей осталось и младшей всего два года.
– Конечно, знаю. Только у всех дети. И всех кормить надо. Если вы о том, что я подумала.
– Ясно, до свидания, – разговаривать больше не хотелось, я вышел из цеха и столкнулся с патрулем.
– Стоять, руки в гору. Кто такой? – спросил меня бравый сержант, в шинели и каске, одетой прямо на шапку.
– Здравия желаю, товарищ сержант, – я показал ему бумажку, выпрошенную мной у военврача. Гэбэшные документы доставать не стал.
– Что же вы, товарищ лейтенант, раздетым ходите? – искоса поглядывая на меня, продолжал сержант. – Вы находитесь на лечении, а раненые не должны гулять по улицам.
– Да все нормально, сержант. Начальство ищу.
– Какое? Вашего начальства здесь быть не может.
– Сюда заходил по делу. Дети остались без матери, приходил узнать, что с ней.
– Понятно, товарищ младший лейтенант, вас проводить, может, дороги не знаете?
– Пожалуй, сержант, мне нужно в управление НКВД, где оно располагается?
– Так на Литейном, пойдемте, мы вас проводим. Здесь недалеко.
Один из солдат патруля снял с себя шинель и протянул мне.
– Оденьтесь, товарищ лейтенант, мороз такой, а вы после госпиталя и чуть не голый.
Не став корчить из себя героя, я принял из рук бойца шинель и, одевшись, поблагодарил его. И правильно сделал, что оделся. Рука на морозе стала болеть особенно сильно.
– Вы где воевали, товарищ лейтенант? Здесь, у города, или подальше? – стал меня расспрашивать сержант, пока мы двигались по проспекту.
– Да везде понемногу. Ранение получил недалеко от Синявино.
– Ух! Тяжело там, я слышал, потери там огромные.
– Больше, чем ты слышал сержант. Больше.
– Вы извините, товарищ лейтенант, мы-то здесь воюем, диверсантов ловим, вы не думайте, что мы тут как в тылу, – видимо, парню неловко стало.
– Ничего я не думаю. Ваша работа тут не менее важна. Я слыхал, в городе все чаще случаются диверсии, да и простых жуликов хватает. Так что только от таких, как вы, и зависит, жизнь и здоровье обычных граждан.
Сержанту явно понравилась моя речь, а я и не льстил. Действительно считал, что не менее важно в тылу всякую мразь давить.
Когда пришли в Большой дом, я быстро вернул красноармейцу его шинель, спросил, как его зовут и где служит. Отойдя в сторону, достал блокнотик, подаренный еще Берией, быстренько записал данные бойца. При случае отблагодарю. Большой дом мало отличался от виденного мной в моем времени здания ФСБ.
На посту охраны, в вестибюле, стояли два бойца. Направился к одному из них, сержанту, судя по треугольникам в петлицах. После демонстрации документов попросил узнать, здесь ли сейчас находится старший майор госбезопасности Истомин. Сержант, внимательно изучив мои документы, отправил в приемную начальника управления. Мол, спроси там, третий день все идут сразу туда. Меня вежливо проводил один из бойцов. Указав на дверь, удалился. Секретарь в приемной старшего майора госбезопасности Кубаткина, подняв глаза, устало посмотрел на меня.
– Здравия желаю, товарищ лейтенант. Младший лейтенант госбезопасности Новиков. Разрешите обратиться?
– Здравствуйте, обращайтесь, – ответил он и показал на стул, заметив мою забинтованную руку, которую я положил на перевязь, когда заходил в здание.
Садиться я не стал, сразу решил спросить:
– Товарищ лейтенант, я ищу своего командира, старшего майора госбезопасности Истомина. Вы не можете подсказать, где его искать?
– Он был здесь недавно. Уехал вместе с товарищем Кубаткиным. Приедет ли назад, не знаю.
– А куда, сказать не можете?
– Разрешите ваши документы, – попросил лейтеха. Не менее внимательно, чем все проверяющие до него, изучил бумаги и вернул мне. – Они уехали на Кировский завод, там начали умирать рабочие, от истощения. И очередная диверсия.
– А никак с ними, не связаться? – продолжал я испытывать его терпение.
Лейтеха молча, сняв трубку с телефона, нашел номер, записанный в блокноте, и набрал его.
– Здравствуйте, с вами говорят из управления НКВД, лейтенант госбезопасности Соколов. Мне необходимо связаться со старшим майором госбезопасности Истоминым, он еще у вас? – спросил секретарь в трубку, дождавшись соединения.
– Да, у нас. Они с товарищем Кубаткиным на совещании. Сейчас узнаю, могут ли подойти, – ответил женский голос.
Через минуту девушка заговорила вновь:
– Вы можете уточнить причину звонка?
– Передайте, что рядом со мной находится его подчиненный.
Еще с минуту мы ждал, и затем секретарь протянул мне трубку. Взяв ее в руку, приготовился ждать, но тут же услышал:
– Истомин. Кто говорит?
– Младший лейтенант Новиков.
– И какого х… ты в управлении делаешь? Ты же в госпитале.
– Так получилось. Товарищ майор, нужна ваша помощь.
– Чего у тебя опять случилось? – голос майора стал настороженным.
– Не по телефону, товарищ майор, личное это.
– Так, у меня еще дела на заводе. Я пришлю сейчас к тебе Круглова. Будет с тобой, ты забыл? Тебе нельзя одному болтаться.
– Товарищ майор, мне необходимо где-нибудь продуктов достать, это возможно? – решил я все же озвучить просьбу.
– Кто там рядом с тобой? Дай ему трубку.
– Товарищ лейтенант, – я протянул трубку секретарю, – вас.
Лейтенант взял трубку, выслушал майора и, коротко ответив: Есть! – вернул трубку на рычаг.
– Товарищ младший лейтенант, мне приказано выдать вам паек. Так же мне приказано вам передать, чтобы никуда не уходили без сопровождающего.
– Понял, хорошо.
Секретарь вышел, я ждал минут пятнадцать, после чего, не выдержав, закурил. Тут же явился лейтеха, неся в руках большую коробку.
– Товарищ младший лейтенант, здесь не курят. Потушите немедленно папиросу.
Кивнув, я быстро затушил бычок и сунул его в пачку.
– Вот, держите. Это полагается сотрудникам. Декадный паек. Следующий соответственно через десять дней. Передайте мне, пожалуйста, ваше удостоверение, я должен зафиксировать выдачу.
Лейтенант раскрыл журнал, который принес с собой. Сделал запись, потом предложил расписаться. Я выполнил все, что он от меня требовал, и, взяв коробку, пошел к дверям. Но, не дойдя, повернулся.