– Возможно, там он и будет, – сказал Галимов. – А здесь отвлекающий маневр.
– Круто отвлекают, – выглянув из укрытия, Гелашвили окинул взглядом видимую часть акватории. – Но если они отсюда начали, главный удар и вправду будет там… наверное. Хотя не поймешь этих железяк!
– Доложим в штаб, пусть разбираются, – сказал Галимов. – Связь есть?
– В том-то и дело, что здесь железки ее тоже глушат. И не только связь подавляют, РЭБ и все остальное тоже отказывает. Корабли вынуждены в бою семафорить и вручную атаки гидромехов отражать.
– Кислое дело, – заметил сержант.
– А кто этот пассажир? – Бойков взглядом указал на штатского.
– Копейкин, репортер из Первого всемирного, – ответил Галимов. – А там Леший остался, сталкер.
– Хотя бы не наш, – сказал Бойков. – Но все равно жаль человека.
– Леший как раз наш, в отличие от этого балласта, – пробурчал Гелашвили. – Но мы не видели, что он погиб, так что рано отпевать. Он просто узловиков отвлек, к берегу увел.
– Не хочу тебя расстраивать, сержант, но дальше по берегу, от Белокаменки до Желяевского мыса, сплошная зона поражения. Гидромехи старого образца крупным калибром по берегу лупят. Для профилактики, наверное, чтобы узловики на нашей стороне не выступили.
– А они пытались?
– Не заметил.
– Думаю, у них и в мыслях такого не было, – невесело усмехнулся Галимов. – У Ордена простая философия: чем хуже для всех, тем лучше для него. Трудно придется Лешему.
– В первый раз, что ли? – упрямо возразил Гелашвили. – Выкрутится!
Огонь наступающих со стороны тамбура биомехов стал интенсивнее. На головы майору и гостям посыпалось каменное крошево.
– Господин майор! – из-за камня выглянул старшина-вестовой. – Готово! Можно на борт подниматься!
– Отходим, – приказал майор своим бойцам. – И вас, гости дорогие, милости прошу.
– Из огня да в полымя? – усмехнулся Гелашвили. – Нормальный расклад. Пойдем докладывать в штаб?
– Мы к базе и на милю сейчас не приблизимся, потопят сразу, еще в проливе. Будем ждать связи.
– А в море тогда зачем?
– У нас задание, – напомнил Бойков. – Местный водный тамбур пока не обнаружен.
– А-а, ну по этим делам мы специалисты, – сержант подтолкнул Копейкина. – Вперед, позор прямого эфира! На подлодке еще не катался? Сейчас прокатим с ветерком!
– Ветерок… под водой? – пробурчал репортер. – Оригинально.
– Иди-иди, буквоед столичный!
Следом за сержантом и пассажиром двинулись бойцы. Майор и капитан Галимов пошли замыкающими.
– Что будем делать, когда найдем вход в тамбур? – спросил Галимов как бы между делом.
– Поскольку связи нет, вскроем конверт, – коротко ответил майор. – Но сначала надо найти этот чертов вход.
– Знали бы, что такое дело, водой пришли бы, – Галимов усмехнулся.
– Хватит с вас, – майор не прочувствовал юмора. – Теперь наша очередь поработать. Вы и так сделали больше, чем все остальные, вместе взятые. В том числе главный штаб и вся армейская разведка… пыль канцелярская!..
…По какой-то непонятной причине гидромехи и гидроботы не зверствовали в бухте Широкой. Они отлично понимали, что идущая вдоль берега подлодка чужая, но не атаковали и даже не подходили к «Капитану Березину» ближе чем на полста метров. Этот факт бросился в глаза всем пассажирам, его заметил даже Копейкин. Пока лодка шла в надводном положении, капитан корабля разрешил разведчикам остаться на свежем воздухе. Только предупредил, что приближается шторм. То есть через полчаса, не больше, всем придется спуститься в лодку. Кроме Копейкина все поняли слова капитана верно и сосредоточились на выполнении главной задачи – на поиске малейших следов подозрительной активности гидроботов или других признаков входа в тоннель, который ведет к местному водному тамбуру.
А хитрые гидроботы, как уже было сказано, вели себя спокойно и держались от лодки подальше.
– А почему? – Копейкин попытался выяснить причину странной пассивности гидроботов у сержанта.
– Это ты у моряков спроси, – посоветовал Гелашвили. – Лично я думаю, на десерт нас оставили.
– Просто некогда им возиться с безоружными целями, – выдвинул свою версию Галимов.
– Не такие уж мы безоружные, – задумчиво глядя на береговые скалы, заметил Бойков. – Восемь «сигар» и два ракетных комплекса.
– Пять минут боя, – сержант хмыкнул. – И то, если повезет.
– Это уже другой вопрос. Повезет – не повезет, железки в любом случае подавятся. Так что мы не самый сладкий десерт.
– Значит, у гидромехов имеются виды на эту субмарину, – выдвинул новую версию Гелашвили. – Планируют ее в свой строй поставить. Потому и не хотят топить, чтобы потом долго не возиться.
– А нас… куда? – спросил Копейкин.
– И нас туда же, – ответил Гелашвили со скучающим видом. – Выпотрошат, нашпигуют наномашинными комплексами и отправят на берег, штурмовать что-нибудь. Вон Цитадель, к примеру.
– Выпотрошат? – Копейкин замер. – Зачем?
– Тьфу ты, непонятливый какой! Морботов из нас сделают, биомеханических зомби. Но ты, корреспондент, не переживай, для тебя ничего не изменится. Тебя они по профилю зашлют. Прямиком в столицу. Будешь дальше в своем информагентстве работать, всякую чушь в сеть закачивать и дерьмовыми репортажами эфир поганить. Короче, как и раньше – проводить диверсионную работу.
– Опять обидеть хотите? – репортер угрюмо уставился в воду. – Не понимаю, почему военные так не любят журналистов?
– Ну почему, в агентстве «Звезда» нормальные журналисты работают. Почти все в прошлом военные. Понимают, о чем говорят. А прыщи, вроде тебя, только нос суют куда не следует. Правильно генерал Антоненко сказал, когда после эпидемии ты пытался взять у него интервью. «Понаберут, мля…»
– Я помню! – Копейкин вспыхнул. – Я, между прочим, пятый месяц в Зоне. И тоже понимаю, о чем говорю в своих репортажах! Не хуже любого военного понимаю!
– Да-а? – Гелашвили улыбнулся. – И небось все локации обошел?
– Кроме Академа, – репортер кивнул. – Там Хистер… я же говорил…
– И в боевых действиях участвовал до сегодняшнего дня?
– Не в таких серьезных, но…
– Но в штаны только сегодня наложил. Ты вытряхни, пока мы в море. У тебя вон «молния» как раз удобно расположена.
– Солдафон! – Копейкин скрипнул зубами и отвернулся.
Сержант ничего не ответил. Он тоже обернулся к морю, частично укрытому пеленой серой дымки, и с тревогой уставился туда, куда давно смотрели все, кто находился на верхней палубе. Все напряженно всматривались в линию горизонта, которая стремительно темнела, отражая сгущающиеся темно-лиловые тучи. Всматривались и одновременно вслушивались в канонаду, которая с каждой минутой становилась все громче и яростнее…