Ответный «подарок» старой батареи оказался под стать «приветствию» «Наковальни». На этот раз пристрелявшиеся артиллеристы добились двух попаданий фугасными снарядами, что было с удовлетворением отмечено наблюдателями.
А в воздухе мелькнули быстрые силуэты — на цель заходила авиация!
Чем уж они там врезали — бог весть!
Но результат был виден воочию — палуба «утюга» окуталась дымом, сквозь который пробивались отдельные вспышки. И было их весьма приличное количество. А в дымное облако продолжали вонзаться огненные стрелы.
— Противник прекратил огонь! — торжествующе возвестил динамик.
Угловатый силуэт погружался в воду, заваливаясь на левый борт. Стволы его пушек беспомощно задрались в небо — вести огонь было уже бесполезно, не по самолетам же стрелять из двухсотмиллиметровок?
Все?!
Бой выигран?
Чьи снаряды привели к затоплению «утюга»?
А не один ли хрен, откровенно говоря? Вот он скрывается под водой, исковерканный многочисленными попаданиями в борт. А это значит, что ты и твоя батарея сделали свою работу так, как полагается. Не пропал даром труд многочисленных специалистов и их помощников. Вся та работа, которая в течение стольких лет незаметно для прочих делалась немногочисленным личным составом, — вот она! Горит, заваливаясь на борт, вражеский корабль! И есть в этом результате труд каждого члена расчета. Где-то сыграли свою роль и пресловутые лампочки, добытые неведомо каким путем оборотистым прапорщиком. И электромотор, выменянный на казенный спирт, — он тоже внес свою лепту в нужный момент. Да и много чего еще…
— Ну что, капитан… — нарушил молчание в командном пункте Михайлов. — Могу тебя поздравить! Держи краба!
И он протянул Никитину руку.
— На «ять» сработали твои парни!
Тишина, воцарившаяся на КП, после сообщения о прекращении огня «Наковальней», оказалась вмиг сломана, командира батареи хлопали по плечу, поздравляли…
— Ну… — еле нашел в себе слова капитан. — Мы старались!
Дружный хохот был ему ответом.
Лязгнула, открываясь, тяжелая дверь КП — и в лицо Никитину пахнуло дымом. Пороховым дымом и не только. Что-то горело неподалеку, внизу под холмом, трещали беспорядочные выстрелы — это рвались патроны в подбитых «шушпанцерах». А под ногами уже шуршала раздвигаемая трава, капитан бежал к бронебашням.
Вот они, серо-зеленые, покрытые камуфляжными разводами стальные громадины. В воздухе пахнуло жаром, это остывали орудийные стволы.
Башня номер один. Покатые бока покрыты оспинами осколочных попаданий. На правом боку башни виднеется черное пятно — след близкого разрыва. Задняя дверь открыта, и на улицу выводят контуженых артиллеристов.
— Хамраев где? Где подполковник?!
— Здесь он, товарищ капитан! — выворачивается откуда-то Иконников. Возбужденный, он просто не находит себе места. Первый бой… и сразу такой!
Оба раненых лежали чуть в стороне от башни, около них уже хлопотали медики.
Обойдя присевшего на корточки военврача (новый какой-то, из пополнения, даже и познакомиться не успели еще), капитан остановился около лежащего на спине подполковника.
Хамраев лежал, закрыв глаза. Его парадный китель, превратившийся в окровавленную тряпку, валялся рядом. Но, услышав шаги капитана, старый артиллерист открыл глаза.
— Как вы, товарищ подполковник?
— Ты присядь… — чуть шевельнулась правая рука лежавшего.
Никитин опустился на траву.
— Как он? — кивнул в сторону моря Хамраев.
— Прекратил огонь, тонет.
— Х-ха! — усмехнулся раненый. — Достали мы, стало быть, его!
— Достали, товарищ подполковник! В последнем залпе аж два снаряда вкатили! А уж от наших-то «поросят» дырища будет — закачаешься!
— Ну вот… — тронула улыбка губы старого артиллериста. — А то тут некоторые высказывались, понимаешь, мол, музейный экспонат ваша батарея! Ха! И где нонеча эти «умники»? В жопе!
— Самое им там место, товарищ подполковник, — согласился с ним Никитин.
Его осторожно потянули за рукав, капитан обернулся. Военврач делал страшные глаза, кивая куда-то в сторону.
— Я сейчас вернусь, Дмитрий Булатович, хорошо?
— Иди, капитан… иди… работай!
Отойдя в сторону, командир батареи повернулся к военврачу.
— В чем дело?
— Его нельзя волновать! Подполковник совсем плох!
— А что с ним?
— Ударило о станину орудия, когда рядом взорвалась ракета. Три сломанных ребра, сотрясение мозга и бог знает чего еще! А у него сердце и так не в самом лучшем состоянии. Если не успеем вовремя до госпиталя довезти… прогноз может быть самым неутешительным!
— Понял! Сейчас постараюсь решить вопрос с транспортом! — И капитан сорвался с места.
К счастью, бежать далеко не было никакой необходимости — от башен до входа в потерну было всего полсотни метров. И уже через минуту капитан кричал в телефонную трубку дежурному:
— Да! Именно вертолет, машине не пройти, тут еще постреливают поблизости!
Действительно, внизу у дороги еще трещали редкие выстрелы — рвались патроны в горящих машинах и дачных домиках. Но кто ж его знает… а вдруг и затаился где-нибудь какой-то недобиток? Нет уж, лучше не рисковать!
К чести медиков и диспетчеров, требуемый санитарный вертолет возник в воздухе уже минут через десять. Видать, наготове где-то стоял.
Описав полукруг, винтокрылая машина, повинуясь указанию с земли, зашла на посадку недалеко от башен напротив входа на батарею. Там, где поблизости возвышалась часовня, построенная когда-то в память о погибших здесь в Отечественную войну солдатах и матросах. Место для посадки было заранее подготовлено солдатами Снежного, так сказать, на всякий случай… вот и пригодилось!
Проводив взглядом идущих к вертолету санитаров, Никитин отчего-то насторожился. Что-то было тут…
— Товарищ военврач! — окликнул он проходящего мимо медика. Того самого, что оттащил его от подполковника.
— Да, товарищ капитан?
— Почему к вертолету несут только одного раненого?
— Эвакуируем раненого, — пожал плечами тот. — А что?
— Но ведь их же двое неходячих!
— А-а-а… — понимающе кивнул собеседник. — К сожалению, товарищ капитан, подполковник Хамраев скончался… пять минут назад.
— Как это?! — не понял Никитин. — Так я же с ним разговаривал только что!
— Почти сразу после вашего ухода… — сжал губы врач. — Только и сказал: «Оставьте меня здесь…»
Подбежав к башне, командир батареи увидел там второго подполковника — Тяжельников сидел прямо на земле рядом с носилками. Правая его рука сжимала кисть лежащего на них старого артиллериста.