Холт не такой, как все. Он знает, что такое опасность, можно сказать, сжился с ней и не дрогнул. Он наверняка выслушает ее и поможет… но сначала утомит долгими поучениями о безопасности. Даже если забыть о том, как ее влечет к нему, у него тоже есть недостатки. И один из них – упрямство, не уступающее ее собственному.
Она шагнула назад и протянула ему руку:
– Всего на несколько минут!
Ей показалось, что он размышляет. Хорошо, хоть опустил пистолет.
– Чего ты от меня хочешь?
Линдси хотелось, чтобы он ее обнял, но это слишком рискованно. Личная жизнь находилась у нее далеко не на первом месте. Нельзя сказать, что у нее большой опыт в отношениях с мужчинами. Больше года у нее никого не было, ее даже не тянуло ни к кому.
Но сейчас она испугалась, сообразив, что он может отвергнуть ее. Им вместе осталось совсем немного, и чаще всего они ругаются… Она посмотрела ему в глаза… и поняла, что он ее не отвергнет.
– Полежи со мной, пока я не засну.
Он смягчился:
– Боишься? С тобой ничего не случится, пока мы с Шейном рядом.
Линдси ему верила. Когда раньше он обещал, что ее не арестуют сразу и не уведут от него, она и этому поверила. Холт заботился о ее безопасности. Может быть, она для него – всего лишь ценная свидетельница. Ей все равно. Он значит для нее гораздо больше. Он стал символом того, как все могло бы быть. Он порядочный и сильный. Большинству ее знакомых мужчин недоставало ни первого, ни второго.
– Ну, пожалуйста! – взмолилась она.
Он покосился на кровать и снова посмотрел на нее:
– Всего на несколько минут – мне нужно дежурить.
Дежурство – хороший предлог. Но Линдси сделала вид, что ничего не слышала.
Он поставил пистолет на предохранитель и положил на тумбочку рядом с кроватью. Линдси уже хотела рассказать о запертом ящике, в котором находится небольшой оружейный сейф, но вспомнила, что Холт тщательно осмотрел весь дом после того, как выяснилось, что ее пистолет пропал.
Об этом ей тоже не хотелось думать. Когда она вспоминает о том, сколько всего случилось за последние несколько дней, ей хочется выть… При мыслях о Роджере, о том, что с ним могло случиться, она просто цепенела.
Друзей у нее немного; она предпочитает держать людей на расстоянии, подальше от греха. Но Роджер ей небезразличен. Возможно, он не умеет выразить свои чувства к ней, но Линдси понимала, что парень во многом зависит от нее. А сегодня она его, возможно, подвела.
Холт повернулся к ней и взял ее за руку:
– Линдси…
Она покачала головой, отгоняя все плохое и сосредотачиваясь на единственном хорошем, что с ней случилось, – на нем.
– Извини.
– Боишься? – Она кивнула, и он нахмурился. – Кого, меня?
Разговор определенно двигался не по тому руслу. Холт встревожился, а Линдси вздохнула. Ей хотелось, чтобы он перестал считать себя ее телохранителем.
– Если бы я тебя боялась, то не попросила бы остаться со мной. По правде говоря, с тобой мне спокойно… и не только.
Он кивнул, но не повел ее к кровати, а притянул к себе.
– Сначала мы сделаем вот что… Уберем с дороги препятствие, чтобы оно не стояло между нами.
Она не успела спросить, что он имеет в виду, когда он поцеловал ее в губы. Она затрепетала всем телом, откликаясь на его желание, и закинула руки ему на плечи, а он обхватил ладонями ее ягодицы, прижимая к себе. Она перебирала пальцами его гладкие волосы, не в силах оторваться от него.
Ей казалось, что вместе с возбуждением в ней растут силы. Она стала как пьяная, у нее закружилась голова. Захотелось стать еще ближе к нему, слиться с ним.
Через минуту он отпрянул, тяжело дыша, и прижался щекой к ее щеке.
– Может быть, мы совершаем ошибку.
Она чувствовала, как он хочет ее. Ее обдало жаром.
– Мне хорошо с тобой.
– Мне тоже… даже слишком хорошо. – Он шагнул назад. – В том-то и дело.
Ей показалось, что он вот-вот уйдет, но он нагнулся и откинул покрывало.
Она не мешкала ни секунды. Забралась внутрь, свернулась калачиком. Она думала, что он просто посидит рядом, но он тоже лег под одеяло. Один поворот – и он прижимается к ней сзади и обнимает рукой за талию. Губы зарылись в ее волосы, что-то твердое давит ей на поясницу…
– Со мной ты в безопасности, – тихо произнес он. – Всегда. Можешь на это рассчитывать.
Она понимала, что он имеет в виду. Сегодня он больше не проявит инициативы. Последнее одновременно успокаивало и расстраивало ее. Шейн спал за дверью; стены домика очень тонкие. Любой шум прекрасно слышен. Кроме того, они неудачно выбрали время. Начинать сейчас отношения с Холтом – большая ошибка.
Все это – в колонку «Против». И все же…
– Мне нравится, как ты меня обнимаешь.
– Всегда пожалуйста. – Он хрипло рассмеялся. – Что, неудачно пошутил?
– Как раз наоборот.
Линдси свернулась поудобнее и расслабилась, прижавшись к нему. Надо закрыть глаза и погрузиться в сон. Пусть и он, бедняга, хоть немного отдохнет. Но даже в его теплых объятиях ей было немного не по себе. Впервые она ощутила потребность поделиться, выговориться. Облегчить ношу.
Несколько минут она боролась с собой. Открыла рот, снова закрыла и продолжала внутреннюю борьбу.
– Можешь рассказать, из-за чего ты так нервничаешь. – Он крепче обнял ее, прижал к себе.
Она сомневалась еще две минуты, а потом…
– В «Новые устои» меня забрал отец. После развода он увез меня, – выпалила она. – Опеку надо мной отдали маме, а ему позволили видеться со мной по выходным. В один из таких визитов он посадил меня в машину и увез. По пути мы заехали за его братом, моим дядей…
– Сколько тебе тогда было? – В его голосе не слышалось ни осуждения, ни удивления.
– Семь. – Линдси не закрывала глаз, чтобы не всплывали ненужные картины. – Помню, сначала светило солнце и вокруг росли пальмы, а потом мы долго ехали по пустой дороге. Вокруг не было ни домов, ни магазинов.
Она ехала на заднем сиденье и слушала разговоры отца и дяди. Прижимала ладонь к окну, но вместо привычной жары ощущала прохладу. Потом она увидела на земле снег. Просила позвонить маме, но отец что-то выдумывал, а дядя наорал на нее. Назвал неблагодарной и уверял, что им пришлось уехать именно из-за нее.
В начале поездки ей внушали, что ее ждет интересное приключение. Предложили выбрать новое имя, любое, какое она захочет. Все закончилось как всегда – криками и угрозами. Она плакала. Дядя Уолт все больше злился, и всякий раз, когда он смотрел на нее, она сжималась.
– В «Новых устоях» вначале было неплохо. Там были другие дети и много народу, и отец уверял, что мама скоро ко мне приедет. – Он говорил так до тех пор, пока однажды дядя не запретил ей спрашивать о маме, пригрозив, что убьет ее. Она замолчала на несколько недель. – Правда, тогда община называлась по-другому, и порядки там были иные.