От интимных мыслей его оторвал голос дежурного матроса, который как обычно, по радио пригласил команду на обед. Эл посмотрел на часы. Стрелки показывали ровно полдень. «Надо пойти подкрепиться и узнать последние новости. А эта Флора… Ну почему я, обыкновенный мужик, не имею права обладать этой девкой! Хоть на минуту! Хоть на секунду! Почему бы ей не стать моей? Что в этом ужасного? Хочет этого Миша или нет, а в 10 вечера мы все равно дежурим с ней на эхалоте! Возможно, это мой шанс».
Надев свой зеленый спортивный костюм, Эл отправился в столовую. Он был мрачен. Разговор с Мишей вызвал у него неприятное ощущение из-за того, что этот водолаз «взял мясорубку» и стал выворачивать из этого геолога правду. Правда! Какое противное слово! Эл не любил его вообще и всегда предпочитал скрывать свои мысли. А здесь из его башки просто сделали бифштекс. В столовой царило воистину матросское веселье. Чуть подвыпившие здоровые, широкоплечие матросы с аппетитом ели борщ, который приготовил корабельный повар-кудесник, о котором мне хотелось бы сказать хотя бы несколько слов. С юности мы постепенно начинаем осознавать, что наша жизнь — это бег на опережение с пагубными эмоциями, взаимными обидами, отчаянием и разбитыми надеждами. Однако встречаются люди, которые в силу своей натуры не замечают этих скачек, а просто вдохновенно делают то, к чему у них лежит душа. Они словно артисты в своем деле, и им совершенно не нужен этот оголтелый мир с его вечным тщеславием. Таков был наш корабельный кок. Черноглазый, огромного роста, всегда улыбающийся, он вытворял своими ловкими руками настоящие шедевры кулинарии. Мне даже кажется, что возможно, в таком отношении к жизни заключено наше будущее. Но я слишком заговорилась. Давайте, вернемся к матросам. Там веселее!
— Что-то погодка подкачала, — сказал бородатый Жора. — Раньше в этих местах только солнце палило, да корабли садились на мель. А теперь вот-вот дождь польет.
— Не дождь, а тропический ливень, — поправил его водолаз Алекс. — Если здесь пойдет, как ты сказал дождь, то нам придется задраивать все выходы и иллюминаторы. Иначе наша лоханка потонет.
— Ха-ха-ха! — грубо засмеялись матросы. — Нет, Жора! — наперебой заговорили они. — Нам лучше сесть на мель! Будем сидеть и получать свои корабельные денежки!
Тут в разговор вступил математик Иван, худой парень с бледным лицом и прямыми светлыми волосами.
— Американцы говорят, что нам обязательно надо сделать заход на Бермудские острова, иначе капризный треугольник обидится на нас.
— Говори проще, умник! — грубо сказал Жора. — Кэп сегодня собирал нас всех и сказал, что при заходе мы обязательно сядем на мель. Здесь глубина воробью по колено, да сплошные рифы.
— Америкашки все время твердят об этом. Надо делать заход, и тогда ничего не случится, — настаивал Иван.
— Я здесь уже в десятый раз, — сказал рыжебородый, коренастый моторист Паша с пронзительными темными глазами, которые были немного замутнены положенной стограммовой порцией корабельного спирта. — Здесь никогда еще ничего не происходило. Просто американцы пугливые и суеверные.
— А вы все не суеверные? — парировал Жора. — Постоянно твердите, что баба на корабле — скверная примета!
— Ха-ха-ха! — загоготали матросы, накидываясь на огромные порции мяса с гречневой кашей. — Да об этом уже триста лет твердят! А наш пижон Эл, кажется, попался на удочку этой зеленоглазой Ассоль! Поэтому и молчит.
— Какая Ассоль? — сделал круглые глаза Эл, как будто бы не понимал, о ком идет речь.
— Не прикидывайся, геолог! Ты знаешь, о ком мы говорим, — прохрипел Паша-моторист — Ох, что-то сердце тоскует, ребята!
— С этими словами Паша извлек из кармана своих широких, замызганных соляркой штанов фляжку, и смачно сделал несколько глотков. — А хороша эта Флора! Ты с ней сегодня дежуришь на эхалоте?
— Откуда ты знаешь? — с раздражением спросил Эл.
— Корабль — стеклянный! — загоготали матросы. — Не упусти свой шанс, Дон Жуан! Покажи этому америкашке, что значит русский богатырь!
— Я не хочу слушать ваши бредни! — отрезал Эл и, не доев своей порции мяса, демонстративно вышел из столовой.
— Не любит парень правды! — сказал Жора.
— И не любит, когда догадываются о его похождениях, — добавил математик Иван. — Кстати, меня волнуют эти Бермуды. Сейчас здесь неспокойно. Боюсь, что «Эллипсы» могут не выдержать такого напора стихии.
— Тогда нам лучше последовать совету наших друзей и зайти в порт, — сказал почти пьяный моторист Паша. — Кстати я слышал, что одна лоханка, которая давно уже должна была пойти на списание, все-таки пошла в рейс и села на риф где-то в Тихом океане. Им бы сидеть на этом крючке, не двигать задницей и получать денежки. Кап, кап, кап! Накапало бы прилично. Ну как же! Экономия прежде всего! И их глупый кэп приказал слезть с рифа. Пробоина оказалась такой здоровой, что через пятнадцать минут судно наполнилось водой и начало тонуть. Вся команда прямо в одежде прыгала в воду и вплавь гребла подальше от воронки. Благо земля была всего в двух милях.
— Никто не погиб? — спросил Алекс.
— Нет, а судно наконец-то списали. И даже объявили благодарность экипажу за избавление от ненужной посудины.
В столовую шумной походкой вошел боцман, молодой загорелый сорокалетний мужчины лет сорока с гладко выбритым смуглым лицом и военной выправкой.
— Что за базар! Всем драить палубы и привести в порядок «Эллипсы». Завтра начинаются серьезные работы.
Расшумевшиеся матросы затихли, мгновенно встали и вразвалочку направились на палубы.
В 10 часов вечера Флора робко постучалась в дверь технического помещения, где располагался эхалот — прибор для измерения глубины. Ей предстояло в течение двух часов при помощи специальных приборов мерить вместе с Элом глубину под «Гигантом», который плавно покачивался на океанских волнах. Для дежурства Флора оделась почти скромно: слегка потертые подростковые джинсы и немного откровенная светлая кофточка, которую она приобрела в Киле, как будто бы специально для этого случая. Вертясь перед зеркалом, девушка не отдавала себе отчета, насколько была захвачена очарованием Эла.
— Войдите, — раздался воркующий голос опытного ловеласа. Флора открыла дверь и увидела Эла, сидящего за пультом с огромным компьютером. Он был необыкновенно живописен в своем светло-зеленом костюме, под которым играли его накаченные мускулы. Оторвав глаза от компьютера, он мельком взглянул на Флору и почему-то стал внимательно рассматривать ее простецкую одежду. Потом Флора с удивлением заметила, что в глазах Эла мелькнула искорка зависти. Ей показалось, что он смотрит на нее и примеривает ее одежду на другую женщину.
— Где такие джинсы отхватила? — весело спросил Эл. — Кстати, тебе очень идут брюки в обтяжку.
— Да нигде. Очень давно родители привезли мне их из Парижа. Штаны совсем старые, поэтому вполне годятся для путешествия. Вообще-то я скромно одеваюсь.