Переговоры о капитуляции с немцами сопровождались распространением слухов, будто рейх «заключил перемирие с Англией и США» и вместе с ними приступает к войне против СССР, а советские войска якобы отступили из Праги (предместья Варшавы), будто плененных поляков с помощью англичан и американцев сразу же освободят. Немецкая пропаганда, в свою очередь, обещала всем капитулировавшим полякам возможность повернуть оружие против Красной армии. Генерал Монтер оставил без внимания предложения советского командования прорываться за Вислу на соединение с частями Красной армии, вместо того чтобы капитулировать.
В ходе операций августа-сентября 1944 года в помощь Варшаве Красная армия потеряла убитыми и умершими от ран 7750 человек. 24 100 солдат и офицеров было ранено и контужено. В 1-й польской армии погибло более 5600 человек. Это для сведения тех, кто бесстыдно клевещет на солдат, отдавших в борьбе с нацизмом свои жизни, и утверждает, будто советские войска и соединения Войска польского прохлаждались на правом берегу в момент, когда повстанцы истекали кровью [861] .
Из документов следует, что демократы старой империалистической закваски тщились насадить на польской земле им угодное правительство в качестве противовеса Национальному совету Польши (учрежден в Варшаве 1 января 1944 года) и Польскому комитету национального освобождения (создан в июне 1944 года в городе Хелм) и таким образом заполучить рычаг для воздействия на процессы воссоздания Польши, формирования ее политического, социального и идейного лица. Если бы, однако, подправление режима в рейхе совместилось с реставрацией довоенных порядков в Польше, это могло бы иметь необозримые последствия. Хотя бы из-за возгорания споров о праве и условиях прохождения Красной армии через польскую территорию при преследовании нацистского вермахта. В этом контексте весьма симптоматичны претензии Лондона делать «обязательства британского и американского правительства перед поляками» также обязательствами СССР, как и ставка Черчилля на события, превосходящие «по масштабам» любые достижения «русских».
В архиве российской внешней разведки хранятся материалы, подтверждающие, что Польша не была единственным объектом, на котором Лондон, не без подстраховки американцев, ставил свои недружественные СССР эксперименты. С февраля 1943 года венгерские руководители завязали контакты с представителями западных союзников в Стамбуле на предмет согласования условий отпочкования Венгрии от рейха и возможного содействия вступлению англо-американских войск на ее территорию.
На переговорах представителя МИД Венгрии Вереша с советником британского посольства в Турции Стерндалом в августе 1944 года планы англо-венгерского сотрудничества приобрели отчетливые контуры. В частности, упоминалась возможность предоставления англо-американским войскам расположенных на территории Венгрии аэродромов и других военных объектов, которые могли бы понадобиться в ходе намечавшейся операции демократов.
9 сентября Стерндал вручил Верешу послание, пункт 3 которого допускал вступление Венгрии в официальные отношения с Лондоном без «объявления безоговорочной капитуляции», если, по мнению Будапешта, время для капитуляции «не наступило». Достаточно было бы «в ближайшем будущем порвать с Германией и оказать помощь союзным силам, чтобы задержать действия немцев и воспрепятствовать актам саботажа с их стороны». «Если венгерское правительство, – говорилось в послании, – принимает пункт 3, то правительство его величества готово сообщить о формах и средствах его осуществления через венгерского военного представителя в Стамбуле, как это рекомендовал Вереш».
Сделка с англичанами и параллельно с американцами не нашла завершения. В тайну венгерских контактов с союзниками проникла немецкая контрразведка, и Канарис посоветовал венгерской стороне «остановить пустые затеи, дабы не провоцировать негативные последствия». Регент Хорти и премьер-министр Каллаи ретировались [862] .
Еще одна тема – ядерная. По мере продвижения научно-технических и конструкторских работ она приобретала все больший вес в политике США и Англии, в их прикидках и расчетах. 18 сентября 1944 года, после официального закрытия Квебекской конференции, Рузвельт и Черчилль подвели на переговорах в Гайд-парке итоги состояния дел в данной области. Было решено продолжить реализацию атомной программы в обстановке «величайшей секретности» и после изготовления одной бомбы «по зрелом размышлении, возможно, использовать ее против японцев». Президент и премьер условились сохранить по окончании войны американо-английское сотрудничество в целях мирного и военного применения ядерной энергии [863] .
Приступая к конструированию бомбы и накоплению расщепляющихся материалов, специалисты Англии и США исходили из того, что на решение основных технологических проблем уйдет около года напряженного труда. По аналогии оценивались шансы немцев, которые начали заниматься военным атомом раньше и в 1941–1942 годах могли опережать демократии. Темпы были бы выше, чем реально получилось, если бы не сумасбродство Гровса в США и Гитлера в Германии.
Оглядка на атомное оружие с 1942 года постоянно давала себя знать в американском стратегическом планировании. В конце 1943 года в рамках «Манхэттенского проекта» была создана «научная разведывательная миссия», на которую возложили проведение операции «Алкос» – добывание информации об атомных работах у противника, а также в Советском Союзе. Летом 1944 года не исключалось, что Германия уже владеет каким-то оружием на базе атома и может задействовать его для отражения наступления с Запада. Агенты «Алкос» двигались в передовых отрядах сил «Оверлорда» для захвата любой аппаратуры, которая применялась в экспериментах немецкими специалистами-ядерщиками, и сбора сведений о них самих. Все, что не могло быть демонтировано и вывезено в США, подлежало уничтожению, дабы не попало к русским и французам. Полученная от немцев информация о дислокации лабораторий и прочих объектов в районах, остававшихся вне контроля Соединенных Штатов, закладывалась в планы налетов американской стратегической авиации [864] .
В ноябре 1944 года, после вступления американцев в городок Хайгерло, стало окончательно ясно, что атомной бомбы у рейха нет и до конца войны не будет. После этого руководитель группы «Алкос» датский физик С. Голдсмит заявил своим армейским сослуживцам: «Теперь нам придется использовать нашу бомбу». Слова эти должны были пониматься так: поскольку угроза возмездия отпадает, можно без колебаний применять свое оружие.
В середине 80-х годов вскрылось, что в США в 1943 году рассматривался проект создания радиологического оружия на основе стронция в количествах, достаточных для уничтожения 500 тысяч человек (письмо Р. Оппенгеймера Э. Ферми 25 мая 1943 года). По мнению профессора Б. Бернстейна, обнаружившего это письмо в библиотеке конгресса, проект не был реализован «из-за существенных технических проблем и нежелания высшего военного руководства отвлекать ресурсы от создания атомной бомбы». В курсе радиологического проекта были Маршалл, Конант (председатель национальной научно-исследовательской комиссии по обороне), Гровс, Теллер, Гамильтон (специалист-медик из лаборатории радиации). В письме Оппенгеймера упоминается просьба Маршалла к Конанту подготовить доклад «О военном использовании радиоактивных материалов».