– Никуда я не пойду, – казалось, мой язык неожиданно обрел автономию от мозга и теперь демонстрирует свою независимость. Разум кричал: «Бери ключи и беги что есть мочи», в то время как с губ слетали совершенно другие слова: – Вернее, пойду, – и откуда только взялась эта сталь в голосе? – Но только с тобой. В конце концов, я заслужила право активно участвовать в расследовании, – для пущей убедительности я даже ногой топнула, в ответ на что резиновый коврик в машине обиженно скрипнул.
– Послушай, – в голосе Олега слышалась усталость, – у меня выдался ужасный день, и сейчас мне предстоит важное и, вполне вероятно, опасное мероприятие. Так что на дискуссии с взбалмошными барышнями у меня нет ни времени, ни сил. Давай облегчим друг другу жизнь и разойдемся по-хорошему. О’кей?
Это я-то взбалмошная барышня? Ну, возможно, есть немного, но только самую малость. И вообще это все на благо общего дела. Неблагодарный! Что ж, ладно, я… я… я… Что именно я сделаю, в голову так и не пришло, поэтому пришлось ограничиться демонстрацией своего негодования: одарив парня самым презрительным взглядом, на который я была способна, я выхватила ключи и, гордо ретировавшись из машины, стремительно зашагала в сторону видневшейся неподалеку автобусной остановки.
Хлопнувшая дверца и короткий характерный звук, издаваемый брелоком сигнализации, известили о том, что Олег также покинул автомобиль. Видеть я этого не могла, но догадывалась, что он направился в противоположную от моего маршрута сторону. Что ж, значит, самое время привести свой план в действие.
Плясать под дудку Креольского теперь, когда мы в полушаге от поимки убийцы, я не собиралась. Опасно это или нет, но мне непременно следует присутствовать при задержании преступника. И уж тем более в мои планы не входило дать Олегу погибнуть в одиночку. Почему-то мне было очень важно, чтобы он остался в живых, и обычное человеколюбие вряд ли могло быть единственным этому объяснением.
Я знаю самое главное, я знаю, что надо отдавать, а не хватать…
Ф. Раневская
Как бы то ни было, но для начала я замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Осторожно повернув голову и убедившись, что Креольский не смотрит в мою сторону, я аккуратно двинулась следом за ним, демонстрируя чудеса отнюдь не свойственной мне ловкости. Нежной поступью двигалась я по тротуару, стараясь держаться в тени дома.
Да я просто профессиональный шпион! – стремительно промелькнувшая в голове мысль озарила радостью сердце. Но тут случилось то, что, в общем-то, и должно было случиться, учитывая мою отнюдь не свойственную разведчикам способность попадать в нелепые ситуации. Залюбовавшись нарисованным воображением образом, я споткнулась о мирно дремавшую на дороге кошку. Четвероногое животное, явно не привыкшее к подобному обращению, что даже как-то странно для уличного обитателя, истошно закричало и вцепилось мне в ноги. Причем это не было местью с ее стороны, просто спросонья мохнатый зверь, по всей видимости, перепутал меня с деревом, на которое, как известно, мяукающие создания предпочитают взбираться в минуту опасности. Ловко карабкаясь по моим голым ногам и оставляя на них кровавые царапины, дикое животное быстро достигло кое-как защищенного тонкой тканью тела. Это облегчило его дальнейшее передвижение, чего не скажешь о моих ощущениях, которые по-прежнему оставались весьма болезненными.
Путешествие кошки заняло не более нескольких секунд, но, поверьте, это были самые мучительные мгновенья в моей жизни, о чем я и поведала миру истошными воплями. Наконец зверь достиг «кроны дерева», то есть моего лица и вперился взглядом мне в глаза, видимо размышляя, что ему делать дальше – вцепиться в них или все же попытаться найти спасение где-нибудь в другом месте.
Стоит ли говорить о том, что лично я бы предпочла второй вариант, но, увы, моего мнения здесь, похоже, никто спрашивать не собирался. Конечно, я могла бы помочь несчастному животному принять решение, сбросив его с себя, если бы только оказалась способна мыслить здраво. Но, как это со мной часто бывает в критических ситуациях, я предпочла всем иным действиям впасть в ступор. Так я и стояла с повисшей на мне кошкой, когда из подъезда, по-видимому на шум, выскочил Креольский.
Уж не знаю, какую именно картину успело ему нарисовать его воображение, но, уверена, совсем не ту, которую он лицезрел воочию. В два прыжка он оказался рядом со мной и, отодрав испуганную кошку, довольно небрежно отбросил ее в сторону. Окажись в тот момент рядом защитники животных, уверена, им бы это очень не понравилось. На наше счастье, мимо не проходил ни один гринписовец и даже никого из старушек, известных любителей мяукающих млекопитающих, поблизости не наблюдалось. Поэтому не самое бережное обращение с кошачьими сошло Креольскому с рук. Мне же повезло гораздо меньше. Бордовые дорожки следов кошачьих когтей «украшали» все видимые части тела. Из одной, особенно глубокой, сочилась кровь, тонкой струйкой стекающая по ноге. Видок, в общем, тот еще. Но куда хуже оказалось осознание того факта, что это еще не самые страшные последствия моего неосторожного поведения. Судя по всему, самые яркие, но не положительные эмоции ожидают меня впереди. О справедливости данного подозрения свидетельствовали многие признаки: раздувающиеся ноздри Креольского, сила, с которой он схватил меня за предплечье, стремительность, с которой потащил к подъезду. Окончательно мнение о его благожелательном ко мне отношении улетучилось после того, как мужчина, затолкав меня в прохладный тамбур, прошипел в самое ухо:
– Что ты, черт возьми, делаешь?
– За тобой слежу, – собственный голос прозвучал как будто со стороны. Вот дура-то! Никогда не умела врать на ходу. Ведь могла же придумать оправдание своему непослушанию. На худой конец, сказала бы, что просто проходила мимо. А что – у нас вроде бы пока свободная страна. Где хочу, там и гуляю. А то, что маршрут променада проходит возле этого дома, так это чистое совпадение. Увы, я отношусь к тем, про кого говорят «умен задним числом». Все эти невинные, хоть и не очень правдоподобные отговорки пришли в мою светлую голову уже после того, как я выпалила свое «за тобой слежу». Но первое слово, как известно, дороже второго, да и не воробей оно – после того как вылетит, назад не воротишь. Ну или как там в народе говорят. Хотя что так, что эдак, я все равно попала.
На мое счастье, от неминуемой расправы меня спас очередной финт судьбы в лице Сомова. Какие бы дела ни привели его в этот дом, к этому моменту он их закончил. Словно ошпаренный, риелтор мчался прочь от подъезда, столкнувшись нос к носу в проходе с нашей «сладкой парочкой». И на этот раз он меня точно узнал! Во взгляде, словно на вокзальном световом табло, побежала цепочка мыслей, сопоставляя факты и связывая их в единое целое. На все про все ушло не больше нескольких секунд, после чего, к моему великому удивлению, Сомов припустил бежать. Если этот человек и был опасен, то в данный момент он решил этого не демонстрировать.
Чертыхнувшись, Креольский помчался следом, размахивая руками, словно заправский бегун. В тот момент он здорово напоминал древнегреческого атлета. Ну знаете, как их изображали на амфорах, за исключением наличия на нем одежды. Как известно, олимпийцы соревновались в беге абсолютно нагими. Услужливое воображение тут же живописало яркую картину, сорвав с Олега штаны и рубашку. Немного погодя в небытие отправились и плавки. А что? Мои мысли, что хочу, то и делаю. Так и бежали двое мужчин по двору: один в одежде, другой – демонстрируя стройные ноги и упругие ягодицы.