– Все бы хорошо, если бы не одно «но». А если точнее, то далеко не одно. Во-первых, – принялась я загибать пальцы, – завещание никуда не делось. Пропал только нотариальный его экземпляр, что на суть дела не влияет. Во-вторых, – слегка повысив голос, я пресекла попытку Ангелины что-либо мне возразить, – даже если предположить, что наличие второго экземпляра документа досадная оплошность и отступление от первоначального плана убийцы, не думаешь ли ты, что убивать нотариуса, красть важные бумаги, а потом объявляться в роли наследника – прямой путь за решетку. Не настолько же она глупа, чтобы полагать, будто у Макаровых не возникнет никаких подозрений, после того как исчезнет завещание. В-третьих, – Ангелина явно хотела мне что-то возразить, но, закусив удила, я не планировала останавливаться, – как именно, по-твоему, убийца планировал устанавливать факт родства? Нет, экспертиза ДНК и все такое. Но ты хоть представляешь себе, какая это волокита? Особенно учитывая, что отца нет в живых? Дело могло тянуться годами. И все ради чего? Ради одной трети в не самой дорогой и престижной квартире? И, наконец, последнее и главное – где именно этот таинственный внебрачный ребенок? Учитывая затеянную им суету, ему пора бы уже объявиться. Не находишь?
Бросив торжествующий взгляд на Ангелину, я немало удивилась, заметив, что она ничуть не утратила былого энтузиазма. Казалось, мои слова не произвели на нее никакого впечатления, и я понятия не имела, почему. Но недолго, так как женщина вскоре мне все объяснила. Лихо притормозив около симпатичного кафе, словно птичка, выпорхнула она из автомобиля и направилась к открытой террасе. Я последовала за ней.
– А как тебе такая история? – произнесла она, откидываясь на спинку стула после того, как мы сделали заказ. – Что, если внебрачная дочь старика Макарова не собиралась вообще убивать Креольского? Ты же сама говорила, что в тот вечер он неожиданно задержался допоздна. Что, если она просто хотела выкрасть завещание. Проделать то же самое с экземпляром бедных родственников – вообще пара пустяков, ты же видела, какая там хлипкая дверь. Ну а дальше дело техники. Что касается «овчинки», то я все же настаиваю, что она может стоить выделки. Видела, какие картины висят в доме Макаровых? Вдруг они просто сами не подозревают, какими сокровищами обладают?
– Ну да, они не знают, а таинственная дочь, которая отца и в глаза не видела, конечно, все знает, – с сомнением покачав головой, я отпила воды из стакана, любезно принесенного официантом.
– Как знать, может, отец, чувствуя вину перед покинутым ребенком и предчувствуя скорую кончину, написал чаду и раскрыл ему великую тайну.
– И все равно это не снимает вопроса о том, на что она могла рассчитывать, выкрадывая документы, ведь стоило ей предъявить свои права на наследство, как всем сразу становится ясно, кто именно стоит за пропажей завещания.
– И что? – казалось, у моей подруги имелись ответы на любые вопросы. – Их слово против ее. Доказать-то ничего невозможно, а из вашей конторы пропали не только бумаги с последней волей Макарова. Кроме того, не сохранись данные на твоем компьютере, о чем предполагаемая убийца знать не могла, на эту семью и вовсе бы никто не вышел.
Невесело рассмеявшись, я уж было собралась съязвить по поводу чрезмерной увлеченности моей подруги женскими детективами, но слова застряли в горле, встретив преграду в виде трепыхавшегося там же сердца – возле кафе парковался черный автомобиль Креольского. Двух мнений быть не могло. И хотя тонированные стекла не давали мне разглядеть салон, я точно знала, кто именно сейчас находится за рулем. Не собираясь выяснять, заметил ли меня Олег, я резко поднялась и опрометью бросилась в глубь кафе. Поинтересовавшись у услужливо подскочившего официанта, где у них находится дамская комната, быстро в ней укрылась, спрятавшись в одной из кабин. Заперев дверь на шпингалет, села на унитаз и прислонилась головой к перегородке, пытаясь унять охватившее меня волнение. Щеки пылали алым пламенем, руки предательски дрожали – моя готовность предстать перед Олегом лицом к лицу находилась на нулевой отметке.
Резкий зуммер телефонного звонка заставил меня подскочить как ошпаренную. Боязливо потянув молнию сумочки, словно опасаясь, что оттуда выскочит сам Креольский, я с сомнением уставилась на экран, высветивший незнакомый номер. Как знать, вдруг коварный мужчина воспользовался чужим телефоном, чтобы наконец-то со мной связаться. С другой стороны, это вполне могла быть и Ангелина.
Утопив круглую кнопку, осторожно поднесла трубку к уху, готовясь в любой момент дать «отбой».
– Соня, – несмотря на то, что Геля говорила шепотом, меня едва не оглушил ее голос. У страха, видимо, не только глаза велики, но и уши. – Ты где?
– В туалете, – сомневаюсь, что Олег мог бы меня услышать, но все равно я почему-то тоже говорила шепотом.
– Там и сиди, тут Креольский.
– А ты думаешь, почему я так быстро сбежала? Он один?
Геля замешкалась лишь на секунду, но я поняла, каким будет ответ.
– Нет, мне жаль, – в голосе подруги слышалось искреннее сочувствие, но это не смягчило боль от удара острого ножа, который она вонзила мне прямо в сердце. Так, подумаем об этом завтра, пока нужно решать прочие вопросы.
– Они тебя видели?
– Пока нет. И надеюсь, что не увидят. О нет. Поздно! Он идет сюда. Здравствуйте, Олег… эээ… – Геля отключилась, а я так хотела послушать их беседу. Хоть и боялась, что голос Креольского окончательно выбьет уходящую из-под ног почву. Но разве может быть хуже? Оказалось – вполне.
Скрип открывшейся двери возвестил, что теперь я в туалетной комнате не одна. И, конечно, из всех посетителей явиться в туалет приспичило не кому-нибудь, а моей счастливой сопернице. С моим везением рассчитывать на что-то другое, разумеется, не приходилось.
Но и этого судьбе-злодейке показалось мало. Иначе как объяснить следующий ее финт?
– О да, – весело проворковала Ольга, явно продолжая начатый ранее телефонный разговор, – извини, но я не могла говорить при Олеге, пришлось спрятаться в туалете. Я так рада, что ты позвонила, мне о стольком тебе нужно рассказать. Самое главное – мы снова вместе! Оказалось, что все эти годы… Вся эта история с Юрой была досадной ошибкой. Я все еще люблю его, и он меня тоже… Разумеется, признался. Более того! Пока это секрет, но я знаю – на тебя можно положиться. В общем, мы с ним женимся!
Я вовремя успела сдержать рвавшийся наружу крик, затолкав кулак в рот и едва ли не до крови укусив руку. Ну почему? Почему из всех ресторанов, кафе и забегаловок они выбрали именно эту? И именно сейчас? Подозреваю, ответ на этот вопрос мне не узнать.
Что было дальше, помню с трудом. Даже не знаю, сколько прошло времени после того, как Ольга покинула дамскую комнату, и до того, как в нее вошла Ангелина, сообщившая, что я могу выходить.
Стоит ли говорить, что кусок не полез мне в горло?
– Не хочешь рассказать, что произошло? – спросила Геля, когда мы вновь сели в машину. Я отрицательно помотала головой. Больше всего сейчас мне хотелось навсегда стереть из памяти услышанное, и уж тем более я не могла и думать о том, чтобы его повторить. Обладая редким чувством такта, Ангелина от дальнейших расспросов предпочла воздержаться, за что я была ей безмерно благодарна.