От идеи не лезть на рожон и спокойно уйти, не ввязываясь в драку, Померанский отказался: висящая «на хвосте» многочисленная погоня могла сильно замедлить, так что лучше хотя бы проредить её, если не полностью уничтожить. Поскольку русских войск (раз на русской службе, то русских!) было несколько больше, чем турецких, решено было продемонстрировать обратное – чтобы не напугать супостата и заставить его напасть.
Для этого сделали нарочито убогие чучела, призванные якобы продемонстрировать храбрым воинам султана, что на самом деле их очень мало и спровоцировать атаку. На самом же деле за рядами солдат, вперемешку с чучелами, плотно стояли остальные войска, но… метров с трёхсот становилось «очевидно», что русских войск здесь не больше роты.
Со стороны разорённого склада начали раздаваться взрывы, и вскоре там разгорелся пожар на полнеба. Впрочем, разведка успела донести, что турки уже были чем-то встревожены. Ну да вполне логично – наверняка здесь бегали друг к другу в гости на совместные пьянки и существовала более-менее налаженная «культурная жизнь».
Ждать врагов пришлось неожиданно долго – подоспели те только к полудню. Судя по тому, что шли они нестройной толпой [47] , часть была не самая дисциплинированная… Была у них и кавалерия – три десятка крымских татар. Они сделали попытку провести разведку, но вооружённые нарезными ружьями егеря пресекли их действия, свалив нескольких всадников.
Метров за пятьсот до полков Померанского турки начали что-то орать – сперва тонкими голосами затянули дервиши, сопровождающие войско, ну а когда те «разогрелись», то начали орать и сами. Турецкий язык Игорь знал, пусть и не слишком хорошо, но нестройный рёв толпы…
– Смерть неверным, всех убьём, храбрые воины… – флегматично перевёл стоявший рядом пожилой казак, заметив интерес герцога.
Благодарно кивнув, Померанский вытащил подзорную трубу и начал наблюдать. Метрах в ста двадцати от них врагам пришлось затормозить – волчьи ямы сделали своё дело. Один провалился, второй… и без того нестройная толпа окончательно смешалась и притормозила движение. Распалённые дервишами, они могли бы пойти на штыки и пули, но ловушки, после которых остаёшься инвалидом…
Начали работать егеря.
– Бах! Бах! – выстрелы гремели один за другим – и ни одного промаха! Мало того что нарезное оружие в полках Померанского было наивысшего качества, «штучным»… Так ещё и постоянные тренировки.
– Ах хороши стрелки! – громко похвалил князь подчинённых. Не то чтобы стрельба была особо нужной, но лучше не вызывать подозрений заранее.
Воины султана сгрудились наконец в нужном месте, преодолевая импровизированную полосу препятствий, и Игорь кивнул стоящему рядом горнисту. Тот мгновенно вскинул горн к губам и протрубил сигнал. Через несколько секунд раздался взрыв, затем ещё и ещё… Взрывы сопровождались всполохами огня и едкого дыма.
Полки радостно орали что-то воодушевляющее, а взрывы продолжались. Наконец мины закончились, и над полем разнёсся жуткий вой. Из-за густого дыма ничего не было видно, но вот начали выбегать первые оставшиеся в живых… Ненадолго – егеря, казаки и «Волки» встретили их огнём, а вскоре подоспели и немецкие полки.
Вид уцелевших турок был ужасен – дым от чёрного пороха, да с селитрой и серой… Смесь не только взрывалась, но горела, давала сильнейшую копоть и ядовитый дым, от которого можно было выхаркать лёгкие. Поэтому османы выглядели как сбежавшие из преисподней – закопчённые, обгоревшие, надрывающиеся от безумного кашля. Почти все были ранены, контужены или обожжены, а чаще всего – всё сразу. Но в горячке боя такие вещи «доходят» зачастую не сразу, поэтому уцелевшие кинулись в самоубийственную атаку на войска Грифича.
Из-за клубов едкого густого дыма, который порывы ветра подогнали ближе к позициям князя, многим туркам удалось подойти совсем близко. Зачастую их удавалось увидеть, когда те приближались на расстояние штыкового удара.
– Алла! – и хрипящий от ярости великан, покрытый копотью и свежими ожогами, обрушивает лезвие тяжёлого клыча на егеря. Тот умело подставил карабин, парируя удар, но… Винтовальное ружьё не было приспособлено для такого, и тяжёлая сабля просто разрубила ствол, врезавшись в голову славянина. Сосед егеря выстрелил в великана почти в упор, но понадобилась ещё одна пуля, чтобы добить того.
Дым позволил подобраться ближе группе из почти двух десятков осман. Но пехота, стоявшая в ровном строю, сработала безупречно – сказалась привычка именно к командной работе.
– Нна! – и молоденький, но уже бывалый рядовой отбивает выпад турка, не пытаясь уколоть в ответ, – удар наносит стоящий слева сосед.
– Аа! – и обезумевшего от ожогов врага, решившего проделать «просеку» своим телом в стройных рядах пехоты, дружно принимают на штыки и опускают на землю. Точно так же крестьяне скирдуют сено – деловито, умело…
Но некоторые османы всё же прорываются вплотную, и вот тут индивидуальная выучка турецких вояк, помноженная на ярость, иногда срабатывает. Валяющийся под ногами враг, вроде бы не представляющий опасности из-за распоротого живота, решает продать свою жизнь подороже… Выхватив кинжал, он успевает перерезать сухожилия на щиколотке у одного солдата и распороть ляжку второму.
– Аа! На! На! Сдохни! – и товарищи пострадавших забивают того ногами.
В этот раз потери были – четверо солдат Рюгена оказались убиты, и, судя по всему, из-за дыма они просто не успели увидеть выбегавших врагов, машущих оружием едва ли не вслепую. Позже выяснится, что ещё десяток человек отравились серным дымом – и парочка достаточно серьёзно, один позже скончался.
Ну а пока…
– Добивать раненых, – коротко приказал Грифич пруссакам, остальные же кинулись вдогонку за немногочисленными уцелевшими врагами, и в первую очередь – за татарами, которые были верхом и могли удрать. Чем позже дойдёт информация о случившемся и чем меньше её будет, тем лучше…
– Золото, серебро, драгоценности, особо качественное оружие, шёлк, – ещё раз напомнил командирам Рюген. Напоминание было необходимым – немцы славились излишне трепетным отношением к трофеям и могли нагрузиться на уровне хорошего мула. Ну последствия такого поведения в тылу врага… Нет, большинство просто не понимало.
Трофеи пока не делили, сдавали в общий «котёл» – потом уже Померанский продаст их через квартирмейстерские службы за более-менее реальные суммы, и «обчество» само поделит.
Пока собирали трофеи, пока перевязывали раненых, успели вернуться преследователи, доложившие обстановку.