– Нет. – Князь вытянул в сторону разговорчивого канонира указательный палец. – И больше ни слова! Оператор, мой охранный взвод к бою! Остальные десантники – только добровольно. Боевая задача – взять арсенал. На третьем уровне его подземелий хранится княжеский золотозапас. Репарации так репарации… Не микросхемами же их брать! Какой нам резон себя обижать?
– Передано, – бодро доложил оператор. – Отказов нет. Все вызвались. Воротов просит разрешения лично возглавить рейд.
– Воротову отказать. Он мне нужен в космосе. Десант поведу сам.
– Бородачу привет передайте, – не выдержал Горох.
Сергей посмотрел на его недоумевающее лицо – «не знаю, как вырвалось, клянусь!» – и рассмеялся. Заулыбался и экипаж. В таком настроении идти на опасное дело было предпочтительнее, чем кипя от злости. Никто не понимал почему, но теперь оба офицера, да и сам Преображенский были практически уверены, что рейд удастся. Хотя бы настолько, чтобы князь вернулся живым и невредимым. Хотя бы князь. И, желательно, не меньше половины десанта…
* * *
Обитатели Европы традиционно любили готику. Шпили остроконечных крыш небоскребов, многочисленных башенок на домах пониже, вытянутые по вертикали окна с пластиковыми витражами, круглые оконца в башнях, массивные многоугольные основания зданий… Все это в представлении архитекторов должно было соответствовать готической традиции. В их довольно трансформированном современном представлении, конечно. Улицы и проспекты крупных и мелких городков утопали в зелени, а незастроенные участки были тщательно спланированы и покрыты затейливыми лабиринтами подстриженного кустарника, травы и цветов. Все реки и ручьи, в незапамятные времена освоения планеты проложенные по строгой схеме, уже давно нашли более удобные русла и теперь то и дело виляли, подбираясь к самым домам. В этих местах их строптивые воды ограничивались гранитными набережными, на которых были организованы удобные площадки для отдыха и развлечений. Кроме островерхих небоскребов и огромных куполов гравитационных генераторов-нагнетателей, Европа славилась ажурными арками многоуровневых движущихся тротуаров и самой грамотной во всем ОВК системой транспортных развязок. Воздушная разметка, висящая на различной высоте пунктирами голографических проекций, такие же светящиеся указатели, знаки и пульсирующие стрелки предписывающих сигналов помогали рационально распределять потоки летающего транспорта любой интенсивности. В основном это были пассажирские лайнеры, вагоны экспрессов, индивидуальные автолеты массового производства, челноки и служебные самолеты. Вальяжные лимузины и спортивные болиды передвигались по традиционным шоссе, проложенным по реальной поверхности планеты и чуть выше: на транспортных уровнях с первого по десятый. Передвигаться на антигравитационных подушках и тем более на колесах было не так быстро, как летать, но те, кто раскатывал в лимузинах, никуда не спешили. А любители погонять на спортивных экипажах упрямо твердили, что это совсем не то же, что летать на сверхзвуковых скоростях, даже в головокружительных лабиринтах воздушных полигонов над Пражским парком развлечений или по каньонам Великого Ущелья. Не тот «драйв» и степень риска, говорили они. Аргументы были спорными, но количество «драйверов» на Европе значительно превышало количество их коллег на других планетах, а потому и уровней асфальтовых шоссе здесь насчитывалось в пять раз больше, чем на Земле, и в десять, чем на Каллисто. Страсть европейцев к архаичным колесным гонкам в полной мере разделяли только жители Титана, планеты-города, упрятанной под четыре уровня жилых оболочек. По этим уровням можно было передвигаться только на традиционных машинах или по системе гибких лифтов-метро. К тому же у титанов была отменная реакция, что немаловажно в таком опасном виде спорта. На всех прочих планетах Солнечной и в Колониях люди предпочитали экономить время и деньги, передвигаясь по воздуху…
…Им больше нравилось скользить в антигравитационных планерах по красноватым небесам Юнкера – в системе двойной желто-красной звезды эта Кассиопеи – и летать по отливающим бирюзой воздушным просторам Деа – планеты в системе четырех звезд эпсилона Лиры. Они бороздили инверсионными следами реактивных двигателей ослепительные небеса Проциона-12, спутника одноименной бело-желтой звезды, и сплавлялись по черно-белым каскадам туч над холодным Стартом, одной из планет в системе оранжевых звезд 61-Лебедя. Они перечеркивали светящейся воздушной разметкой зеленое небо планеты-города с парадоксальным именем Форест, что сопровождала в бесконечном движении желто-зеленую двойную дзету Геркулеса, и хаотично носились по белому, с легким голубым отливом небу над снегами прохладной Натали – довольно удаленного спутника не слишком горячей, но яркой и крупной альфы Волопаса, больше известной как Арктур. Люди летали под сплошными золотистыми облаками Медеи, бегущей вокруг ближайших Солнечных близнецов – желтой и оранжевой альфы Центавра, и присыпали перчинками черных точек автолетов необычное небо Грации – планеты одной из звезд скопления Гиад, – небо, усеянное и днем, и ночью десятками ярких звезд, выглядевших как спутники размером с Луну. Они устраивали воздушные регаты в темном океане небес Ганимеда и в лазури высокого эфирного пространства Земли…
Да и в синем небе Европы машин насчитывалось в сто раз больше, чем на десяти уровнях шоссе. Вот только его портили эти черные дымные хвосты… На фоне прозрачной синевы безоблачного неба, нежной зелени и благополучия гудящего насыщенной жизнью центрального округа Европы шлейфы уходящих в зенит дымов выглядели особенно зловеще. Они поднимались над северным крылом дворца, клубясь, вытягивались и смещались к югу. Ветер был слабым, и тень от дымов падала лишь на ближайшие кварталы. Люди выходили из своих престижных жилищ и тревожно вглядывались в сверкающие золотистым светоотражающим покрытием башни главного архитектурного ансамбля планеты. От многократно отраженных в стенах-окнах наклонных дымных столбов людям становилось не по себе. Они уже знали, что происходит, и знали, по какой причине горит северное крыло жилища их правителя. И от этого знания им становилось не по себе вдвойне. Более того, им становилось страшно. Ведь, по сообщениям независимых инфоканалов, князь Василий Борисович уничтожил на Каллисто целый город! А что, если князь Сергей Павлович решит ответить тем же?! Хотя… нет. Подданные Бородача были вынуждены признать, что Преображенский более мудр. Подданным Бородача было стыдно в этом признаваться, но князь Сергей не был так безрассудно, преступно, непозволительно взбалмошен, как правитель Европы. Правитель Каллисто нанес удар только по дворцу. Точнее – только по его северному крылу: по арсеналу и казармам. Это лишний раз подтверждало, что штурм не опасен для мирных жителей. Впрочем… лучше было все же на некоторое время уехать подальше из центра. Ведь к центральным кварталам уже приближались истребители резервных сил ПВО Европы. В горячке боя могло произойти что угодно, как бы ни был корректен в своих действиях доблестный и добродетельный Преображенский…
…Арсенал горел, но подожгли его не десантники князя Сергея, а кто-то из европейцев. Доказательством служило то, что пожар начался под самой крышей пятиэтажного здания. Там до последнего держались несколько солдат дворцовой охраны. На них в конце концов плюнули – ведь цель находилась в подвале, а не на чердаке, – и воины Бородача, видимо, решили, что такое пренебрежение противника серьезно умаляет их героическую роль. Вот и подожгли. От обиды.