– Хорошо, что вы сразу заглянули ко мне. В Атлантическом океане волнение только усилится. Сейчас я вам что-нибудь вколю.
Она вынула из коробки стеклянную ампулу и снова повернулась к нему.
– Спасибо большое, но я уже сам вколол себе кое-что, – сказал Мартин.
Улыбка, которая до сих пор постоянно присутствовала на лице доктора Бек, медленно сползла с него. У Мартина возникло такое чувство, словно это он сам повернул диммер, отвечавший за интенсивность улыбки на лице докторши.
– Вы себе что-то вкололи?
– Да, вчера. Антитела ВИЧ. С тех пор я должен постоянно принимать средства для постэкспозиционной профилактики.
«И время от времени мою голову пронзает острая как бритва боль».
– Ради всего святого, скажите, зачем вы это сделали? – спросила Елена Бек, не в силах скрыть свое изумление.
Она была крайне смущена, ее голос дрожал, как и ее рука, в которой она держала ампулу с жидкостью от морской болезни.
– Чтобы подтасовать результаты теста на ВИЧ. Это длинная история. – Он махнул рукой. – Почти такая же длинная, как история Анук Ламар.
Очевидно, после диммера он нашел кнопку мгновенной заморозки. Мимика докторши Бек мгновенно застыла.
– Кто вы такой? – спросила она, прищурившись.
– Человек, который вам говорит, что сейчас вы возьмете телефонную трубку и наберете номер.
– Какой номер?
– Который вам дали на тот случай, если кто-нибудь будет задавать неудобные вопросы.
Доктор Бек попыталась рассмеяться, но у нее ничего не вышло.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите! – с наигранным возмущением воскликнула она.
– О похищении ребенка, например. О сокрытии преступления, о пособничестве, а возможно, и о соучастии в преступлении. В любом случае я говорю о потере вами разрешения на врачебную практику, если выяснится, что вопреки всем этическим нормам вашей профессии вы удерживаете в неволе маленькую девочку против ее желания.
Он видел, что каждое его слово было для докторши как пощечина. С каждой секундой щеки Елены пылали все ярче. И напротив, сам Мартин становился все спокойнее, сидя на удобном стуле для пациентов.
– Давайте же звоните, – сказал он, закинув ногу за ногу. – Я зарегистрировался под своей собственной фамилией. Капитан знает меня. Должно быть, набатные колокола все еще звонят, с тех пор как вчера ночью система бухгалтерского учета выдала мои данные. – Мартин показал на телефон, стоявший на безупречно прибранном письменном столе. – Позвоните ему.
Докторша нервно потрогала мочку уха. Повертела жемчужную сережку, словно это был регулятор громкости ее внутреннего голоса, который должен был подсказать ей, что теперь делать.
Она вздохнула.
Не выпуская Мартина из виду, она вынула из чехольчика, закрепленного на поясе ее униформы, мобильный телефон.
Нажав кнопку на номерной панели управления, она поднесла трубку к уху. Мартин услышал длинные гудки. После третьего гудка трубку сняли.
Доктор Елена Бек произнесла только два слова:
– Он здесь.
Потом она передала трубку Мартину.
– Добро пожаловать на борт, герр Шварц.
Мартин встал. У человека на другом конце линии был твердый, слегка хрипловатый голос. Он говорил по-немецки с едва уловимым славянским акцентом. Мартин дал бы ему лет пятьдесят пять – пятьдесят девять. Голос показался ему знакомым, однако он так и не вспомнил, кто это.
– Кто вы? – Мартин ожидал услышать голос капитана, но, видимо, трус не решился поговорить с ним даже по телефону.
– Меня зовут Егор Калинин, – ответил владелец пароходной компании, чем немало удивил Мартина. – Надеюсь, вам нравится мой корабль.
– Видимо, вы хотели сказать – ваша тюрьма. Где девочка?
Егор удовлетворенно икнул:
– Ага, значит, вы уже поговорили с Герлиндой Добковиц.
Мартин помедлил с ответом. Судовладелец воспользовался возникшей паузой, чтобы открыть ему, что он наилучшим образом информирован о каждом его шаге на борту «Султана».
– Вы же не думали в самом деле, что вас позвала на помощь выжившая из ума старая перечница? В действительности это я хотел, чтобы вы оказались на борту судна. Старая Добковиц думает, что подложила нам свинью, посвятив вас в суть дела, а при этом она сама попалась на один из моих фокусов.
Мартин молча кивнул. Он уже подумал об этом. Правда, он много лет не менял личный код доступа, но только потому, что для этого у него не было никакого повода. Конечно, его адвокаты тоже знали этот номер, но они никогда не опубликовали бы его в материалах судебного процесса. Должно быть, миллиардер располагал отличными источниками информации и намеренно передал Герлинде Добковиц папку с материалами дела, куда предварительно вписал номер его телефона.
– Почему вы рассказываете мне все это? – спросил Мартин. Он повернулся спиной к докторше и подошел к иллюминатору. Солнце как раз заходило, и горизонт над морем мерцал красноватым цветом.
– Чтобы добиться доверия.
Мартин иронично рассмеялся.
– Признавшись при этом, что манипулируете другими людьми?
– Да, я честный малый, – рассмеялся Егор. – И положа руку на сердце должен признаться, что мне пришлось использовать старушку Добковиц, чтобы заполучить вас в качестве сотрудника. Если бы вам позвонил Бонхёффер или я сам, вы бы никогда не поднялись на борт «Султана».
– Вы только что сказали «в качестве сотрудника»?
– Да. Я хочу вас нанять.
Теперь рассмеялся Мартин.
– В качестве кого именно?
– В качестве терапевта. Займитесь нашим «двадцать третьим пассажиром».
Мартин постучал себе по лбу:
– Я же не детский психолог.
– Но вы же изучали психологию.
– Это было давно.
– Кроме того, благодаря своей профессии вы знаете, как вести себя с травмированными жертвами. Вы можете находить укромные места. Позаботьтесь о малышке. Постарайтесь выяснить, где Анук провела два последних месяца.
Мартин прижал ладонь к холодному стеклу иллюминатора и покачал головой.
– Почему я должен помогать вам в похищении девочки?
– Потому что у вас нет другого выбора.
– Уж не угрожаете ли вы тем, что девочка навсегда исчезнет, если этот случай станет известен официальным властям? – спросил Мартин.
– Это сказали вы сами.
Мартину показалось, что в трубке послышалось приглушенное тявканье маленькой собачонки, но он не был наверняка уверен в этом.