Вульфард уставился на меня строгим взглядом.
– Только помни, стой тихо и не нарушай гон зверя. Я пошлю тебе в помощь моего сына. Тебе придется встать пораньше. – Он отвернулся и стал допрашивать следующего.
– Боюсь, завтра тебе будет очень скучно, – сказал Хроудланд, когда мы направились в свой шатер.
– Ну, по крайней мере, меня поставили в безопасное место, – беззаботно ответил я.
– Я пытался убедить короля изменить своему обыкновению, но он настоял, что убьет первого своего зверя пикой в одиночку, и зверь не будет загнан до изнеможения.
– Вероятно, встретить вепря гораздо опаснее, чем оленя.
Граф хмуро взглянул на меня.
– Вот и видно, что ты мало смыслишь в охоте. Завтра, если все пойдет по плану, огромного оленя загонят туда, где его будет поджидать король с пикой.
– И тогда?
– Есть старая пословица: если тебя ранил вепрь, зови врача. Если тебя ранил олень, зови священника.
– Зачем же король подвергает себя такому риску?
Хроудланд пожал плечами.
– Чтобы показать всем, что у него еще хватает мужества и ловкости в обращении с оружием. Это уже стало ритуалом. – Он обвел рукой весь лес вокруг. – Больше ста человек, своры собак, недели подготовки. Будем надеяться, что завтра все пройдет хорошо, и король убьет своего зверя. Иначе он будет в дурном настроении несколько месяцев.
– А что, если чудовищный олень обманет загонщиков и убежит?
Хроудланд рассмеялся и хлопнул меня по плечу.
– Тогда, Одноглазый, будет работа для тебя. Если увидишь, что олень убегает, можешь пустить в него стрелу.
– Почему все засмеялись, когда кто-то спросил про тура? Что это такое?
– Дикая корова, но больше самого большого быка. Рога вдвое длиннее. Туров осталось в лесу совсем немного. Если увидишь, что к тебе приближается тур, сразу лезь на ближайшее дерево.
* * *
На следующее утро я проснулся от щекотания в ухе и, открыв глаза, увидел, как в шатер пробивается слабый предрассветный свет. Прошлым вечером, зная, что ночью будет холодно, я накрылся плащом и спал одетым. Теперь же сел и раздраженно отмахнулся от длинного пера, которым меня разбудили. Кто-то опустился на корточки рядом.
– Пора идти, – проговорил чей-то голос, и затем незнакомая фигура выскользнула из шатра.
Утренний холод объял меня, пока я надевал сапоги. Земля снаружи была сырая от росы, и я смог лишь рассмотреть, как через лагерь хромает Озрик. Он вел за собой двух коней. Я зашел в отхожее место и, увидев свет в кухонном шатре, обнаружил, что повара встали и готовят охотникам завтрак. Потом взял буханку доброго ячменного хлеба, флягу теплого эля и направился туда, где, держа под уздцы моего гнедого мерина, дожидался Озрик.
– Поешь, пока теплый, – сказал я, отламывая хлеб и протягивая ему.
За спиной у раба виднелся мой лук и колчан со стрелами, его кожаный клапан был застегнут от сырости. Незнакомец сидел спиной ко мне, затягивая подпругу на лохматой лошадке. Когда он обернулся, я увидел, что ему нет и двадцати.
– Чем дальше ехать, тем раньше выезжать, – сказал он в той же невнятной манере.
Это был большой, крепкий юноша, хотя его руки и ноги казались слишком короткими для туловища. Потом я заметил круглое лицо и миндалевидные глаза с прикрытыми веками.
Сначала мне показалось, что это конюх, нанятый помогать в охотничьем лагере, но потом заметил побитый охотничий рог на веревке у него на шее и засаленную шапку на голове. На ней красовалось длинное перо, им он и разбудил меня. Шапка была покрашена в охотничий зеленый цвет, и я догадался, что она досталась ему от отца, Вульфарда, и юноша будет сегодня сопровождать нас.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Вало, – не сразу выговорил он, неуклюже качнув головой.
– Покажи, что мы должны делать, Вало, – ободряюще сказал я.
Мои слова были встречены новым подергиванием головы, на этот раз быстрым и полным энтузиазма. Без предупреждения он шагнул вперед, взял меня за ногу и подсадил на моего коня. Парень был удивительно силен. Не успел я сесть в седло, как он проделал то же самое с рабом, и тот уже сидел на лохматой лошадке. Потом, к его удивлению, Вало сам сел перед ним, разобрал поводья и заколотил лошадку пятками по ребрам. Озрик чуть не свалился, когда сын егеря повернул в сторону, склонился набок и взял пику, которую до того воткнул в землю слева. Через мгновение мы углубились в лес.
Ехали почти в тишине, мягкая почва поглощала топот копыт, в воздухе пахло прелыми опавшими листьями и сырой землей. Даже в тусклом свете Вало абсолютно уверенно вел нас, хотя я не видел никаких признаков тропинки. Деревья, в большинстве своем могучие дубы, стояли далеко друг от друга и позволяли нам двигаться беспрепятственно, но по ним было не определить, сколько мы уже проехали и куда двигаться дальше. Внезапно, повернувшись в седле, я не смог понять, откуда мы прибыли. Во всех направлениях лес был одинаков – темный, дремучий, бескрайний. В нем не виделось никаких признаков жизни. Позади взлетела поздняя сова, она проскользила над головами и бесшумно устремилась вниз бледным пятном, исчезнувшим среди деревьев. Чуть позже путь перебежала лисица, прижимая к земле нос, словно идя по следу. Она была так поглощена своей добычей, что заметила нас, только когда мы чуть не наехали на нее. Животное остановилось с поднятой лапой, повернуло к нам голову и так бесстрашно стояло, пока мы не проехали мимо. Я успел рассмотреть настороженные и любопытные косые желтые глаза.
Местность по большей части была ровной, хотя иногда приходилось спускаться в какой-нибудь овражек, пошлепать через ручейки темной воды и подняться на другой берег. Через добрую часть часа Вало натянул поводья. Мы прибыли на лесную прогалину, на открытую поляну с разбросанными там и сям порослями березок и ив. Очевидно, это и было выделенное мне охотничье место. Указав направо, на отдаленные березки, парень объяснил, что цепь охотников тянется в том направлении до позиции короля. Если мы увидим добычу, то она появится спереди или справа.
Мы спешились и привязали лошадей к пеньку за зарослями ивы. Раб натянул на лук тетиву и протянул оружие мне. Вало воткнул пику тупым концом в землю, сел рядом на пятки и стал ждать. Я бродил вокруг, выискивая место, откуда будет лучше всего увидеть вышедшего на нас зверя, хотя такое вряд ли могло случиться. Только я нашел подходящую позицию, как Озрик нагнулся, подобрал что-то с земли и показал мне.
– Бледная поганка, – произнес он.
В руке у него был бледный золотисто-желтый гриб.
Гриб выглядел безобидным, я съел бы его без колебаний.
– Им меня и отравили? – догадался я.
– На это указывает рвота и головокружение. Но я не был уверен, что она растет в этих местах.
– Возможно, она попала в пищу случайно.