– Зря обижался. Пока Вику не отпустили, непонятно было, правильно мы все просчитали или нет. Если б ошиблись, втроем загремели бы на кичу. А вы нам передачки носили бы.
– Ну вот, – Рыжий огорчился, – теперь еще обиднее стало. Как в рейдах друг дружке спину прикрывать, так все вместе, а как в других делах рисковать, мы второй сорт, да?
– Рыжий, погоди, – вмешался Танк. – Василий Иванович, толком расскажи, что вы там придумали и по какому поводу.
– Да как Викиного хахаля отмазать. – Рыжий махнул рукой. – Тут и гадать не о чем.
– Рыжий! – Танк показал товарищу кулак.
– Слушайте. – Учитель посмотрел на Воронцова. Тот кивнул. – Вика оправдана, пособничество провокатору ей больше не шьют. А все потому, что в процессе дознания Дед лично промыл ей мозги и теперь она переживает не за судьбу Грина, а оттого, что ошибалась в нем.
– Она это сказала, когда ты кеды с нее снимал? – Рыжий в очередной раз усмехнулся.
– Я предполагал, что особисты будут обрабатывать ее именно в этом ключе, а потому перед самым арестом подсказал Вике, как надо действовать. И, как видите, я не ошибся. Вика выполнила задание на отлично. Поначалу упрямилась, потом начала делать вид, что сомневается, а под занавес… ей уже и не требовалось притворяться. Измочалили ее дознаватели так, что она была готова подписаться под чем угодно.
– И ты гордишься, что заставил девчонку через все это пройти? – серьезно спросил Танк.
– Я не заставлял. У нас не было выбора. Останься Вика формально при своем мнении, сидела бы до сих пор в карцере.
– А откуда ты знаешь, что она только притворилась, будто поверила особистам?
– Ты глаза ее видел? – буркнул Воронцов.
– Видел. – Танк обернулся к командиру. – Потому и спрашиваю. Пустые у нее глаза. Ни веры в них, ни искры божьей. Такие глаза только у сломленных людей бывают. У тех, кому от этого мира больше ничего не нужно.
– Танк, ты ли это? – делано удивился Рыжий. – Так глубоко ты не мыслил, наверное, с детского сада?
– Сам язык прикусишь или помочь?
– Ша. – Ворон постучал по спинке стула. – Вот потому-то ее и выпустили. Поверили.
– Сам себе противоречишь, командир. – Танк покачал головой. – Учитель, ты тоже уверен, что Вика не сломалась?
– На сто процентов, – отчеканил лейтенант. – Не тот она человек. Короче, едем дальше. Вика наверняка подписала бумагу, что будет сотрудничать с контрразведкой «в режиме стука»: рассказывать о настроениях в группе, о других группах и разговорах среди охотников. Но в первую очередь она должна будет выступить свидетелем обвинения в трибунале. Получается, что у защиты Грина не осталось ни свидетелей, ни убедительных фактов. Стопроцентная гарантия обвинительного приговора.
– Но мы-то знаем, что Грин чистый ангел, да? – Рыжий иронично взглянул на Учителя. – Я помню твои рассуждения насчет подставы, Вася, только ты меня не убедил.
– Поэтому я и спросил вначале – верите вы командиру и мне или нет?
– Командир, по-моему, тоже был не на твоей стороне.
– Теперь на его, – спокойно сказал Воронцов. – Вы не в курсе кое-каких дел, поэтому вам кажется, что улик в пользу Грина маловато. А мы с Учителем давно эти проблемы разгребаем.
– Ты о провокаторе? – предположил Танк. – Учитель нам рассказывал. Только почему вы уверены, что этот гад не Грин?
– Потому что мы знаем, кто он, – вместо Ворона соврал Учитель, честно глядя на товарищей. – Только доказать не можем.
– А они нужны, доказательства? В таком-то деле. Вику, вон, за здорово живешь на две недели посадили. А тут целый провокатор! Шлепнули б его на месте, а потом объяснили, что к чему.
– Не успели бы, – ответил Ворон. – Нас за такое дело следом самих на месте шлепнули бы.
– Высокое начальство?
– Не слишком, но…
Все-таки врать Ворон не умел. И как только по бабам ходил, что потом жене плел? Неужели она его ни разу не раскусила?
– Нельзя его трогать без доказательств, – подхватил падающее знамя Учитель. – С поличным надо брать. Одна беда, до того как выпадет шанс взять его с поличным, Грина могут шлепнуть.
– И как быть? – Танк озадаченно почесал в затылке. – Устроить маски-шоу, вытащить Грина с кичи и отпустить?
– Чтобы его не наши, а серпиенсы грохнули? – Рыжий помотал головой. – А самим сесть на его место. Вот спасибо!
– Нет. – Учитель поднял руку. – План другой. Продолжаем делать вид, что все идет в прежнем русле. Я так и не поверил в виновность Грина, но бессилен что-то изменить. Меня тяготит новая Вика, и я начинаю ее сторониться. Даже пить.
– Хорошую себе роль выписал! – как бы «завидуя», сказал Рыжий.
– Танк и Рыжий, ведете себя, как обычно, – невозмутимо продолжил лейтенант. – Обуваете друг друга в стрелялки или разуваете Бориса в карты. Вас ситуация с Грином не волнует. Боря висит в сети, изредка играет с вами в покер и интересуется судьбой Грина постольку, поскольку эта тема муссируется в Интернете. Но в дискуссии не вступает.
– А как ты доведешь эту вводную до Бори, если не хочешь посвящать его в наш план? – поинтересовался Танк.
– Никак. Он и без моих наставлений будет себя вести именно так.
– А ты ясновидящий? – Рыжий скептически хмыкнул.
– Боря, при всей своей хаотичности, самый предсказуемый из нас всех.
– А я думал, Танк, – попытался поспорить Рыжий.
– Ты ошибался, – убежденно заявил Учитель, строго глядя на товарища.
Вот за что его и прозвали Учителем. За этот взгляд. Строгий, но не злой или надменный, а серьезный и умный. На такой взгляд никто не обидится, но при этом непременно заткнется и дальше будет слушать молча.
– А я по-прежнему считаю, что мы с Учителем, из всех выживших после разгрома, имеем самое полное право отомстить провокатору, – сказал Воронцов. – Но, поскольку Учитель уперся, как баран, считая Грина невиновным, это право придется реализовать мне лично. Заодно избавить Вику от мучений. Завтра я пойду к Деду и положу ему на стол рапорт, в котором попрошу, чтобы нашу группу назначили расстрельной командой.
– Ох… хренеть! – изумленно выдохнул Рыжий. – Как у вас только мозги извернулись такое придумать?!
– Я не понял, – хмурясь, сказал Танк. – На фига?
– Вот, – Учитель поставил на стол патрон, – и вот.
Он положил рядом с патроном небольшой сверток.
– Что «вот и вот»? – Танк взял патрон. – Пять сорок пять. Дальше что?
– Пулю выдерни.
Танк ухватил пальцами пулю, напрягся, но никакого особого усилия и не потребовалось. Пуля смялась у него в пальцах, как пустая жестянка.
– Спецзаказ, – пояснил Учитель. – Пять пачек. Крови будет море, но раны получатся не проникающие. Пробьет кожу, не глубже. Если, конечно, в упор не заставят стрелять.