– Я думаю, мы можем пойти еще дальше, – сказала Шарлотта. – У меня уже есть идея: Каннский фестиваль онейрического кино.
– Он будет проходить прямо в Каннах?
– А почему нет? Обычный кинофестиваль проходит в мае, а свой фестиваль онейрического кино мы могли бы устроить в октябре.
– Я поговорю с коллегами из Министерства культуры. Уверен, твоя задумка может быть реализована. Мы сделаем Жака, Эрика, Икара, Шамбайю и тебя, дорогая, членами жюри, – предложил увлеченный идеей Жиль Маленсон.
– Также в состав жюри должны войти люди из мира кино, живописи, литературы и… неврологии, – кивнула Шарлотта. – Сообща они будут выбирать лучшее сновидение, исходя из его красочности, оригинальности сценария и постановки.
– У нас есть три месяца на то, чтобы разрекламировать это событие и подготовиться к нему. Мы вызовем в Париж претендентов, чтобы они показали свои способности, и отберем из них двадцать лучших сновидцев. Наш фестиваль наделает шуму во всем мире!
Жака идея фестиваля тоже воодушевила, но не сказать, чтобы сильно. Шестая стадия, как вполне справедливо заметила Шамбайя, может быть открыта только вдали от камер и микрофонов.
Он незаметно покинул друзей и вернулся в лабораторию к своим суркам. Он должен выведать у них тайну каталепсии, столь близкой к смерти!
68
Эскимо приблизилось ко рту, и рот ощутил вкус сливочно-ванильного мороженого под слоем шоколада и тертого миндаля. В контакт со сладкой субстанцией вступили зубы, язык переправил ее в пищевод, по которому она скользила, вызывая чувство приятной свежести.
Жаку Кляйну было 47 лет. Онейрическое кино получило огромный успех, а вот исследование шестой стадии сна не сдвинулось с места.
Икару было девятнадцать, он стал звездой «Сновидений в прямом эфире» в онейрических кинозалах, которые росли как грибы после дождя.
Что касается Шарлотты, то после успеха первого Каннского фестиваля онейрических фильмов она основала целую индустрию по созданию коротко- и полнометражных фильмов под маркой «Морфей».
Получаемые доходы тратились на исследования в области сна и сновидений. Эрик Джакометти по-прежнему вкладывал средства в клинику. Он купил два соседних здания, так что отныне центр «Морфей» мог принять около сотни пациентов; сон в клинике анализировался с помощью самого современного медицинского оборудования.
Шамбайе удалось вовлечь в свои сеансы «Полет в осознанном сновидении» несколько десятков человек, и она была очень довольна своими учениками.
И только Жак ощущал растущую неудовлетворенность. Этим вечером он отбросил в сторону свое любимое эскимо и покинул длинную очередь тех, кто пришел посмотреть очередную фантасмагорию его сына. К черту, он решил вернуться домой.
Как же добраться до шестой стадии?
Этот вопрос мучил его. Казалось, что он ходит по кругу.
Дома он рухнул от усталости в кресло.
Первая стадия, вторая, третья, четвертая, пятая. Готово. Остров Розового песка был все так же прекрасен. На берегу в неизменном кресле-качалке покачивался его «будущий я» в гавайской рубашке, вьетнамках, солнечных очках и с бокалом пина-колады в руке.
– Благодарю тебя, Ж.К.47, – сказал мужчина вместо приветствия.
– За что?
– За то, что ты не поддался искушению выставить меня на всеобщее обозрение. Никто бы не смог нас понять. Это разрушило бы все очарование и сделало бы из нас… из тебя… посмешище.
– Шамбайя мне запретила.
– Временами, когда в волшебной лампе заводится маленький джинн, у нас возникает желание поразить публику, продемонстрировав этого джинна, но я существую только для тебя и ни для кого больше. Я не говорил тебе об этом, и поэтому рад, что ты сам обо всем догадался.
– У меня не получается перейти рубеж шестой стадии.
– Я знаю, я помню, что это был довольно трудный период моей жизни. Пока мое окружение радовалось успехам онейрического кино, я, то есть ты, находился в застое. Это неудивительно, ведь тебе недостает первоначальной искры.
– А если конкретнее?
– Ты же знаешь, я не могу ответить на твой вопрос. Зато я могу помочь тебе осознать твое настоящее.
– Неужели я не заострил внимание на какой-то важной информации?
– Ты похож на человека, который едет в поезде, но забыл посмотреть в окно. Короче, ты не увидел в поле единорога, затесавшегося в стадо коров.
– Единорога?
– Ты упустил важную деталь.
Жак-старший поднялся и повел Жака-младшего к кромке океана. Вдали выпрыгивали из воды дельфины.
– Что? Дельфины?
– И не только они. Вспоминай, Жак, вспоминай. Почему мама внезапно пожелала вернуться в Париж?
– Из-за меня?
– Не только. Шамбайя говорила тебе об этом. Твоя мама увидела своего единорога. Видишь, ключ к твоей проблеме не только воображение, но и память.
– Ж.К.67, пожалуйста, помогите мне.
– Именно этим я и занимаюсь, – ответил мужчина, указывая подбородком на дельфинов и округляя глаза.
– Ну… Эти животные непрерывно спят, то одна часть мозга, то…
– Что еще?
– Ага, вспомнил! Шамбайя говорила, что мама наблюдала за тем, как дельфины играли с рыбой-шаром… и это ее заинтересовало.
Ж.К.67 расплылся в улыбке.
– Дельфины и рыба-шар… – пробормотал Жак, до которого только что дошел смысл сообщения.
Окрыленный, он простился с Жаком-старшим и вернулся в реальность. Ему была дорога каждая минута, поэтому он решил поехать к Джакометти, зная, что тот допоздна сидит в клинике.
– Что произошло с рыбой-шаром? – спросил он его с порога.
– А, привет, Жак. О чем ты? Какая рыба-шар?
– Мне известно, что, по мнению мамы, рыба-шар, оказывавшая наркотическое воздействие на дельфинов в Малайзии, могла быть связана с шестой стадией сна, или я ошибаюсь?
Эрику пришлось сделать усилие, чтобы вспомнить об этом.
– Да, действительно, – сказал он после небольшой паузы. – Она что-то такое говорила… Наркотик… дельфины… Кажется, что-то приводило дельфинов в состояние экстаза, и твоя мама догадалась, что эти морские животные нашли средство для приближения к нирване… к «нирване дельфинов».
Ученый замолчал, собираясь с мыслями. Жак терпеливо ждал.
– Ты знаешь, как по-другому называется рыба-шар?.. Фугу! – внезапно воскликнул Джакометти.
– Фугу? Вы имеете в виду японскую рыбу?
– Иди за мной. Твоя мама даже завела одну такую в клинике.
Эрик подвел Жака к аквариуму, стоявшему в фойе:
– Вот она. Если точнее, этот вид носит название «бурый фугу».