– От таких, как вы, и спрятал, – брякнула Лера и тут же прикусила язык. Злить начальника явно не следовало. Но Прошлогодний почему-то не разозлился.
– Это уже история, – чуть печально сказал он. – Что думал твой дед, что считаешь ты – все это не важно. Важно, что клад есть, и сейчас ты мне скажешь, где он спрятан.
– Но я не знаю, – призналась Лера, понимая, что теперь начнется самое страшное.
– Этого не может быть, – начальник смотрел на нее почти ласково, и это испугало ее больше, чем возможные крики, угрозы и оскорбления. – Я полгода вел тебя по пути к этому кладу. Ты и твоя полоумная мамаша знаете усадьбу как свои пять пальцев. Вы не можете не догадываться, где может быть зарыт сундук с изразцами.
– И тем не менее это так. – Лера решила покориться неизбежному. – Может, мы действительно нелюбопытные, но мы вели поиски не так усердно, как вы. Если бы я обнаружила этот сундук, то пустила бы изразцы на восстановление храма и печей, раз уж они исторически тоже были ими украшены. Я бы не стала их оценивать и тем более продавать.
– Ну, конечно, кто бы сомневался, – начальник опять оскалил зубы. – Коню понятно, что ваша малахольная семейка ничего бы продавать не стала. Ничего себе – все людям. Чернь вы подзаборная.
– А вы, как я погляжу, аристократ, – не удержалась от шпильки Лера. – Благородный дворянин, для которого родовая честь – не пустой звук.
– Молчи! – страшно зашипел Прошлогодний. – Молчи, сука! Тебе ли знать, что такое всю жизнь прятаться под чуждой фамилией! А мой дед знал. Когда был вынужден сбежать из усадьбы и спрятаться в городе, когда писарь за бутылку водки выправил ему другие документы, в которых они с бабкой стали не Ланские, а Прошлогодние. Моя мать – их младшая дочь. Она с детства понимала, что она Ланская, но была вынуждена расти в грязной хибаре, без воды и света. Да, я поселил ее здесь, рядом с усадьбой, чтобы она могла хотя бы издали видеть свое родовое гнездо. Но, когда она приходила туда, там царила твоя мамаша, которая не имела права даже ступать по этой земле.
– Вы нормальный вообще? – осведомилась Лера. – Я не готова сейчас обсуждать плюсы и минусы Октябрьской революции, однако это было сто лет назад. Вы тешите свои амбиции, живете иллюзиями. И все это вместо того, чтобы гордиться не своим прошлым, а своим настоящим. Сергей Николаевич, вы же хороший специалист, вы же разбираетесь в производстве, действительно разбираетесь. Какая при этом разница, Ланской вы или нет?
– Как какая? – Прошлогодний даже удивился нелепости ее вопроса. – Ланские испокон веков управляли молочным заводом. У них мужчины либо в офицеры шли, либо на молокозавод. Так что это имеет очень большое значение, я пошел по линии своих предков и преуспел только потому, что это у меня в крови.
– Глупости это, – устало сказала Лера. – Ваши бредни по поводу благородного происхождения привели вас лишь к тому, что вы стали преступником. А это не считалось благородным никогда. Слава Робин Гуда тоже весьма сомнительна, знаете ли.
– Я не считаю необходимым слушать ваши разглагольствования! – вспыхнул начальник. – И ваша точка зрения на мою семью, мою биографию и мои моральные качества меня тоже не интересует. Валерия Константиновна, скажите мне, где спрятаны изразцы, и я обещаю, что перед смертью вы не будете мучиться. Если же вы будете упорствовать, то пожалеете об этом.
– Сергей Николаевич, я не знаю, где спрятан клад, – спокойно сказала Лера, которая вдруг перестала бояться. В конце концов, умереть больше одного раза все равно не получится. – Вы можете меня пытать и истязать, но от этого у меня в голове вряд ли прояснится. Нельзя вспомнить то, о чем не имеешь представления. Так что давайте уже покончим со всем этим, а то вы мне не менее противны, чем я вам.
– Сядьте, – отрывисто приказал начальник, указывая на стоящий посредине бойлерной деревянный стул. Лера подошла и послушно опустилась на жесткое неудобное сиденье.
Прошлогодний достал из кармана плотный капроновый шнур и начал деловито прикручивать Леру к стулу. Туго обвязанные лодыжки тут же начали затекать. Пройдя по животу, шнур больно впился в него, и Лера охнула, испугавшись, что веревка может повредить ребенку.
На минуту ее рассмешил собственный испуг. Ее ждала неминуемая гибель, и ребенка тоже, поэтому впившаяся в живот веревка уже ничего не меняла. Горькая это была усмешка. Перед глазами Леры пронеслась вся ее жизнь. Папа, вернувшийся из полета и подбрасывающий ее под потолок. Высоко-высоко взлетает она и возвращается в его надежные теплые руки. Дед, укладывающий ее спать в своем кабинете и накрывающий лампу овчинным тулупом. Бабуля, строгая, с прямой спиной, стоящая у закрытых гробов папы и дяди Саши, маминого брата. Мама, маленькая, всегда уверенная в себе, четко отдающая указания и способная решить любую проблему. Степка и Антошка, нашкодившие в своей комнате и опасливо выглядывающие из-за двери, попадет или пронесет. Олег, легко, словно пушинку, подхватывающий на руки ее, Леру на ступеньках ЗАГСа. Доверчивые белки, спускающиеся по стволу в парке прямо к распахнутой ладошке с семечками. Подружки, немногочисленные, зато добрые и верные. Коллеги по заводу, на котором прошла вся ее сознательная жизнь. Как они все будут без нее, Леры?
– Итак, где изразцы? – Голос начальника ворвался в ее воспоминания так резко, что она невольно поморщилась. – И не криви рожу, сука!
– Я не знаю.
– Не ври. Не ври, скотина! – голос сорвался на фальцет. Начальник неловко, тыльной стороной ладони, ударил Леру по щеке. От неожиданности ее голова мотнулась и стукнулась о железный бок бойлерного котла. Лера невольно застонала. – Давай, думай, где Рокотов мог зарыть сундук. Он большой был и тяжелый, кованый сундучище с пятью сотнями керамических изразцов. Их нельзя затащить на чердак. Их можно только закопать, как они были закопаны до этого. Думай, ну, падла, я кому говорю!
Распаляясь, он снова ударил Леру, и от этого удара она вместе со стулом отлетела к дальней стене подвала, попыталась встать, но не смогла. Связанные в лодыжках ноги не держали, а со связанными запястьями было трудно удерживать равновесие. Начальник подскочил к ней и, примерившись, пнул в бок. Последним усилием она перевернулась ничком в пол, чтобы защитить живот, замычала что-то нечленораздельное и от пронзившей ее боли потеряла сознание.
У них над головой раздался топот. Начальник дико заозирался, пытаясь понять, что происходит. В подвал с металлической лестницы ссыпались люди в черной форме, масках и с автоматами наперевес. Прошлогоднего уложили рядом с Лерой, мордой в пол, защелкнули наручники на запястьях, подняли и повели к выходу. Всего этого Лера уже не видела, так же, как и спрыгнувшего в подвал без помощи лестницы Олега, бросившегося к ней, поднявшего ее безжизненную голову, а потом рванувшего обратно к лестнице, на которую уже поднимали преступника.
Омоновцы среагировать не успели. Золотов со всего размаха всадил свой пудовый кулак прямо в челюсть Прошлогоднего. Тот не удержался на ногах и кулем свалился на пол, прямо под ноги к Олегу. Тот оглянулся на Леру и смачно впечатал кроссовку в бок поверженному врагу. Под носком кроссовки что-то хрустнуло, а враг заорал благим матом.