Чтобы жить — и жить хорошо, нам надо быть очень активными. И — уметь договариваться.
А потому Король смотрит на меня с интересом.
— Есть человек, которого я хочу тебе предложить. Она не храмовник, она королева.
— Твоя королева?
— Моего дяди. Он был королем, она — его женой.
— Не по рождению…
Король чуть разочаровывается.
— Она коронована по всем правилам, она родила ему детей…
— ты отдашь мне ее?
— Душу, тело, кровь, жизнь, смерть, посмертие, — произношу я старую формулу..
Марта понимает быстро.
— Абигейл…
Опускаю ресницы.
— Так отдай?
— Предлагаю договор. Твои слуги находят ее. И мы приходим вдвоем. Я хочу видеть ее смерть.
Король раздумывает недолго. Возможность получить еще одну душу, к тому же из королевского рода…
— Я нахожу ее. Мы приходим вместе. Ты отдаешь ее мне.
— Я хочу присутствовать.
— Ты видишь ее смерть. Окончательную.
— Только ее. Ты забираешь только ее.
— Ладно.
Это уже звучит недовольно. Но… перетерпит!
Я не зря торгуюсь с Крысиным Королем. Я знаю, что Абигейл уехала из монастыря — и я более чем уверен, что она уже предупреждена. Она знает, что я вернулся.
Что она сделает в такой ситуации?
Спрячется так, что ее никто не найдет.
От магического поиска защитит магия. От людей — всегда есть убежища. Но крысы…
Крыс она предусмотреть не могла.
А тем не менее, эти твари есть везде. Они пролезут, подслушают, проскользнут в такую щелочку, куда и солнце не заглядывало
Они могут. Надо только…
Вот этот миг — самый неприятный.
— Мама, подстрахуй меня?
— Да, Алекс.
Марта занимает место у одного из лучей пентаграммы. Ритуальный кинжал в ее руке не дрожит, случись что — она сначала уничтожит Короля, а уж потом оплачет меня. И он это понимает. Еще как понимает, потому что во взгляде, брошенном на Марту, сквозит опасение.
Ему ли не знать, как опасна самка, которая защищает своих детенышей? А уж человек там, крыса, птица… разве это важно?
За своего ребенка и мышка — тигром кинется.
Я делаю шаг в пентаграмму — и тень бросается мне навстречу.
Сливается, проникает в мой разум. И та его часть, в которой живут лица ненавистных мне людей, открывается навстречу.
Абигейл.
Ненавистная, презираемая тварь, благодаря которой моя мать лишилась жизни.
Это ее черные волосы, синие глаза, надменное лицо. Холодная красота. Подлая красота ядовитой гадины.
Я чувствую себя так, словно под крышкой черепа у меня ползает десятка два мелких холодных змеек. Они извиваются, скользят, с зубок капает яд, разъедая мой разум, подтачивая самоконтроль, желая проскользнуть дальше, за ту стену, которой я отгородил остальные воспоминания.
Но я держусь твердо.
Только Абигейл.
Этого достаточно.
И холод постепенно отступает. Нехотя, словно принужденно, от ускользает из моего разума, я собираюсь — и делаю шаг назад.
Рука Марты подхватывает меня.
— Выпей!
Горячее вино с пряностями согревает горло — и кажется, даже душу. Хорошо…
— Спасибо.
— Мальчишка!
Из пентаграммы доносится короткий хохоток.
— Он хороший мальчик, женщина. Он умеет ненавидеть.
— Твое счастье, что он жив и цел.
Марта не боится глядеть в глаза Крысиному Королю. За меня она бы кому угодно в горло вцепилась, что ей крыса — переросток?
— Ты мне угрожаешь, женщина?
Марта делает шаг вперед, к пентаграмме, смотрит прямо в тень.
— Нет.
И звучит это так…
Это — не угрозы. Это сама смерть.
Крысиный Король понимает это не хуже меня — и считает за лучшее оставить эту тему.
— Я видел ее. И скоро мои слуги скажут, где она.
Я киваю. Настало время опять позвать Ак — Квира.
Демон является на мой зов через пару секунд. Съедает трех государственных преступников — и довольно скалится.
— Мне нравится приходить к тебе, некромант. Ты хорошо кормишь. Что я должен для тебя сделать?
— Покатай меня.
Крысиный Король, точнее, тень его, смотрит из пентаграммы.
— Хороший выбор. Он быстр.
У Ак — Квира шерсть на затылке встает дыбом, но он молчит. Мы ждем. Ждем, пока тень не блеснет алыми искрами глаз.
— Я нашел ее.
— Далеко?
— В Эрталине.
Прикидываю…
— Она двигалась к границе с Теварром?
— Да.
Неудивительно. Смотрю на Ак — Квира.
— Эрталин?
— садись, некромант.
Я подхожу к пентаграмме сс Крысиным Королем.
— Увидимся в Эрталине.
Движение пальцев — и пентаграмма гаснет. Тень рассеивается — и в подземелье становится как‑то уютнее и теплее. Даже несмотря на окровавленный алтарь.
Марта целует меня в щеку на прощание — и Ак — Квир срывается с места. Ему тоже хочется пробежаться под звездами.
* * *
Абигейл смотрит в окно.
Спать она не может, нет. Подушка жесткая, кровать плохая, постоялый двор шумит, свет бьет в окно… Одним словом — все плохо. Она могла бы пожаловаться, потребовать трактирщика, что‑то исправить…
Нет смысла.
Игра в очередной раз проиграна, надо смотреть правде в глаза. Надо…
Абигейл вспоминает.
Юность… о, какой она очаровательной была тогда. Но увы! Кроме очарования у нее не было ничего. Ни денег, ни связей — почти нищая семья, одна радость, что титул. Даже платье было чуть ли не одно, приходилось перешивать его и переделывать по десять раз.
Невероятной удачей была поездка в столицу — и встреча с Рудольфом. Случайно, в вихре бала…
У Абигейл тогда уже был на примете кандидат в мужья. Герцог Рольфсо — одышливый толстяк на сорок лет старше нее. Мерзкая личность, зато при деньгах и без детей. Она бы вытерпела и это, желая избавиться от нищеты, но — не пришлось.
Огоньки мужского интереса в глазах Рудольфа вспыхнули двумя маячками — и она опустила ресницы, обдумывая ситуацию. Играть?