Киш потерпел поражение, и царская власть отошла к Энанне (то есть Уруку)…
Затем Унуг (Урук) потерпел поражение, и власть перешла к Уру…
Затем Ур был разгромлен, и власть перешла к Авану…
Затем Аван был разгромлен, и власть перешла к Кишу…
Затем Киш потерпел поражение, и власть перешла к Хамази…
Затем Хамази потерпел пражение, и власть перешла к Унугу…
Затем Унуг был разгромлен, и власть перешла к Уриму…
Затем Урим был разгромлен, и власть перешла к Адабу…
Затем Адаб был разгромлен, и власть перешла к Мари…
Затем Мари потерпел поражение, и власть перешла к Кишу…
Затем Киш потерпел поражение, и власть перешла к Акшаку…
Затем Акшак потерпел поражение, и власть перешла к Кишу…
Затем Киш был разгромлен, и власть перешла к Унугу.
Эти фразы, без прикрас констатирующие факты завоеваний, ничего не рассказывают нам о том, что произошло на самом деле. Но у нас все же есть подробный отчет об одной значимой войне, хотя лишь с одной стороны – той, которая не упомянута в Царском списке. Это была война между городами Лагаш и Умма, и она тянулась больше 100 лет.
Разумеется, описания, которые у нас есть, созвучны древней культуре и верованиям Междуречья и нуждаются в некотором толковании. В Средневековье, раннем Новом времени и даже в наши дни политику вели и ведут люди, хотя все стороны в любом конфликте обычно провозглашают, что с ними Бог – обычно один и тот же. В мире древних шумеров, напротив, политику и ее продолжение – войну воспринимали как дело, которым занимаются боги; люди действовали лишь от их имени. Так, шумерская Столетняя война между Лагашем и Уммой была конфликтом между лагашским богом Нингирсу и уммским – Шарой. Люди сражались и умирали, и города разрушались, но реальный конфликт шел между богами.
Спор был из-за клочка земли – в надписях он назван полем Gu-Edin, «край степи». И хотя есть ссылка на орошенный участок пахотной земли, на самом деле изначально это была огороженная часть степи, которую использовали как пастбище. В Древней Месопотамии всегда не хватало такого дара природы, как пастбища, и за них сражались ожесточеннее, чем за земельные наделы для выращивания сельскохозяйственных культур, которые являлись, по сути, творениями рук человеческих. Землю в непосредственных окрестностях города отдали для выращивания зерна, и домашний скот должен был кормиться в степи, простиравшейся за полями. Но крупный рогатый скот и овцы, если их содержать на слишком маленькой площади, быстро делают ее бесполезной. Скот съедает зеленые листья с кустов и деревьев, а время от времени и их кору, в то время как овцы щиплют молодые побеги и подрост и таким образом мешают обновлению. Как только естественная растительность оказывается уничтоженной стадами, землю можно использовать только в сельскохозяйственных целях. Так, два города, которые изначально находились на достаточно приличном расстоянии друг от друга, могли попасть в ситуацию спора не из-за сельхозземель, а из-за оставшихся степных площадей, используемых под пастбища.
По-видимому, это и произошло с городами Лагаш и Умма, разделенными на первый взгляд приличным расстоянием 30 км, что тем не менее привело их к конфликту. И все же видеть в нем лишь разногласия по вопросу границ и права пасти скот – придавать, вероятно, ему меньшее значение, чем он того достоин. Ведь эти города боролись на самом деле за верховенство в самом Шумере. Геостратегическое развитие всей этой аллювиальной равнины было связано с их судьбой. Возможно, это могло показаться довольно тривиальной ссорой, борьбой за небольшой лоскут земли, но после того, как преимущество оказывалось то на одной стороне, то на другой на протяжении многих десятилетий, пришло время совершенно нового политического руководства, ознаменовавшего начало новой эры.
Конкретные детали этой долгой войны представляют интерес главным образом для специалистов: рассказ о том, как изначально некий Месилим, называемый царем Киша и поэтому номинальный правитель Шумера, получил от своего бога Кади приказ рассудить и определить границу между этими городами. Но тогда «по приказу своего бога энси [правитель] города Уммы Уш совершил налет и уничтожил Guedin – орошаемые земли, поле возлюбленной Нингирсу… вырвал пограничную метку и вступил на территорию Лагаша». Его жители ответили тем, что вышли сражаться во главе со своим вождем Эаннатумом, который «по приказу бога Энлиля накинул на них огромную сеть и собрал в кучу их тела на равнине… оставшиеся в живых обратились к Эаннатуму; ради своих жизней они пали ниц и зарыдали». Мирные соглашения заключались и без промедления нарушались: «Правитель Лагаша Эаннатум сражался с ним в Угиге – любимом поле Нингирсу. Любимый сын Эаннатума Энметена разгромил его. Урлума бежал, но он убил его в Умме. Его ослы – численностью 60 упряжек – были брошены на берегах канала Лумагирнунты. Кости их погонщиков были разбросаны по равнине».
Было ли достигнуто что-то после такого кровопролития? В память о том событии нам остался один из величайших шедевров древнемесопотамского искусства – Стела с грифами, названная так, потому что на ней изображены птицы, пожирающие трупы убитых. Это камень с округлой верхушкой чуть меньше 2 м в высоту, с одной стороны которого вырезаны скульптурные фигуры царя Лагаша Эаннатума, облаченного в боевые доспехи, пешего и в своей колеснице, ведущего своих суровых воинов в бой. На другой стороне стелы мы видим бога Нингирсу, захватившего в плен армию Уммы огромной охотничьей сетью и разбивающего головы воинов своей палицей. Работу завершает надпись, включающая подробный рассказ о сути спора, описание преступлений и вероломства жителей Уммы. Неудивительно, что эту стелу, находящуюся в настоящее время в Лувре, восстанавливали из многочисленных обломков, найденных при раскопках в Гирсу: в древности памятник был разбит на кусочки, очевидно жителями Уммы, которым не очень понравилось то, что про них написали.
Огромное количество времени и энергии, равно как и человеческих ресурсов, вероятно, тратилось на такие войны. Невозможно узнать, сколько людей выходило на поле боя в подобных конфликтах, но, согласно «Кембриджской истории Древнего мира», «один только храм в городе Лагаше выставил от 500 до 600 рекрутов из числа своих жителей». И это был, вероятно, не один из крупных центров. В сражениях целых армий могли быть задействованы до 10 тысяч воинов, а это большое число даже по современным меркам.
Стела с грифами – подобно другим крупным произведениям древнего искусства с изображением шумерских воинов и так называемого Штандарта Ура, который, вероятно, представлял собой украшенный звукосниматель музыкального инструмента, – изображает солдат, экипированных для ближнего боя: копьеносцев, защищенных кожаными шлемами, накидками и щитами, образующих плотную фалангу, их «большого человека» впереди с копьем, боевым топором или палицей с каменным наконечником. За ними катятся колесницы, хотя это слово дает ложное представление об их скорости и маневренности с учетом того, что они представляли собой приспособленные для двоих людей неуклюжие четырехколесные средства передвижения, запряженные ослами: они не могли двигаться намного быстрее, чем пеший человек. Возможно, лучше думать, что это были мобильные оружейные арсеналы – в пользу этого толкования говорит большое ведро спереди, в котором находятся предметы, похожие на дротики. Если это действительно метательные копья, то они являлись единственными метательными снарядами, представленными наглядно, что привело ученых к заключению: шумерские армии воевали врукопашную. Луки и стрелы не изображены в боевых сценах этого периода.