Ворота были проломлены, и город пал. Царя Ибби-Сина волоком дотащили в Элам, и о нем больше никто никогда не слышал. Он занимал трон 24 года. Дни гегемонии Ура закончились навсегда:
«Люди в большом количестве скопились на окраинах, как глиняные черепки. Стены были проломлены. Люди стенали.
На высоких городских воротах, где когда-то гуляли люди, лежали мертвые тела. На бульварах, где раньше проходили праздники, были разбросаны человеческие головы. На всех улицах, по которым когда-то ходили люди, высились горы трупов. В местах, где проходили государственные празднества, штабелями лежали люди».
Город страдал под оккупацией эламитского гарнизона еще семь долгих лет, пока Ишби-Эрра не сумел выдворить его вон. После чего правитель заявил, что его город Иссин является наследником Шумерского царства. И хотя он стал основоположником местной династии, которая даст так или иначе пятнадцать следующих один за другим правителей, утверждение, что Иссин осуществлял какой-то контроль над всей Южной Месопотамией, оказалось фикцией. Эта территория снова и быстро была раздроблена на города-государства, которые яростно отстаивали свою независимость. Более того, большинством из них уже правили вожди амурру.
Жителей Месопотамии потрясли внезапные изменения в судьбе Ура. Почему, спрашивали они себя, боги полностью покинули этот город? Их ответ напоминал тот, что дал Вольтер, когда его спросили, почему пала Римская империя: «Потому что все должно иметь свой конец». Почти за 4 тысячи лет до него один месопотамский автор пришел почти к такому же заключению: «Уру действительно было дано царствовать, но не вечно. С незапамятных времен – после создания земли, пока не размножились люди, – видел ли кто-нибудь, чтобы какое-то царство вечно держало за собой первенство? Царская власть существовала действительно долго, но должна была исчерпать себя».
Таким образом, по мнению почти современника, новое Шумерское государство умерло от старости. Но непосредственными вершителями его судьбы считались западные варвары, о которых, как раньше о гутиях, ничего хорошего нельзя было сказать:
Марту, которые не знают зерна;
Марту, которые не знают ни домов, ни городов, дикари с гор…
Марту, которые выкапывают трюфели…
Марту, которые едят сырое мясо…
Их бог, которого тоже звали Амурру, не имел даже дома, который он мог бы назвать своим, говорится в «Кембриджской истории Древнего мира»; его нужно было обеспечить приличным домом и женой, прежде чем его приняли бы в общество богов.
Была ли это справедливая оценка? Так уж случилось, что мы можем бросить лишь беглый взгляд на образ жизни этих незваных амурру с их стороны «культурного водораздела». Ведь мы наконец дошли до момента в истории, пересекающегося с повествованиями, которые мы сами все еще рассказываем о своих собственных религиозных корнях.
В Бытии (11: 31) говорится: «И взял Фарра Аврама, сына своего, и Лота, сына Аранова, внука своего, и Сару, невестку свою, жену Аврама, сына своего, и вышел с ними из Ура Халдейского, чтобы идти в землю Ханаанскую; но, дойдя до Харрана, они остановились там».
Те, кто считает, что еврейская Библия является историей, занимаются поисками истоков сказания об Аврааме, его семье и их непростом путешествии по Плодородному Полумесяцу из халдейского Ура в Шумере в Харран на севере, а оттуда на запад в землю Ханаанскую в годы, последовавшие за крушением империи Ура. Они предполагают, что Фарра, возможно, забрал свою семью из Ура из-за нападения эламитов и последующего перемещения культа луны из завоеванного южного города в более безопасный Харран на севере. Члены семьи Фарры имеют имена, которые совпадают с названиями близлежащих мест, которые процветали в те времена: имя Серуг – деда Фарры соответствует Саруги, Серудж в наши дни; имя Нахор – отца Фарры и его второго сына соответствует названию города Нахур на реке Хабур; имя самого Фарры тождественно названию Тил-Турахи (современный Фарра) на реке Балик; имя его третьего сына Харран соответствует названию города, расположенного приблизительно в 50 км к юго-востоку от современного города Санлиурфа (ранее Эдесса) в Турции. Верующие предлагают считать, что названия этих городов увековечивают поселения, основанные людьми, упомянутыми в Библии. К тому же в письмах того времени Харран считается местом жительства племени, известного как «бенжамиты», что означает «сыны юга».
Члены семьи Фарры не были шумерами. Их давно отождествляют с теми самыми людьми – амарру, или амореями, на которых предания Месопотамии возлагают вину за падение Ура. Профессор ассириологии Йельского университета Уильям Халлоу утверждает, что «увеличивающееся количество лингвистических свидетельств, основанных главным образом на записанных личных именах людей, которые были признаны амореями… показывает, что эта новая группа людей говорила на разнообразных языках – от древнего семитского до более позднего древнееврейского, арамейского и финикийского». Более того, как отражено в Библии, подробности племенной организации патриархов, традиции присваивания имен, структура семьи, обычай наследования и землевладения, генеалогические схемы и другие следы кочевой жизни «слишком близки к более лаконичным свидетельствам клинописных документов, чтобы от них без раздумий отмахиваться, как от более поздних подделок».
Еврейские патриархи, о которых рассказывает Библия, очень отличаются от представленных в шумерских текстах совершенно неотесанных дикарей, путешествующих по степи со своими «стадами и шатрами» (верблюды Авраама – анахронизм; их одомашнят лишь через несколько веков). Их обычаи, возможно, и отличались от тех, которых придерживались люди, живущие в городах, но все же заслуживали не меньшего уважения и почитания.
Удивительно, но мы можем на самом деле узнать, как выглядели некоторые далекие родственники Авраама. Амореи взяли город Мари, расположенный на берегах Евфрата в современной Сирии, который в древние времена считался самым удаленным поселением шумерской цивилизации и местом, господствовавшим, как считалось, когда-то, приблизительно в XXV в. до н. э., на территории всей Месопотамии. Это место пришельцы-кочевники сделали центром влиятельного царства, где во дворце необыкновенных размеров и красоты жил царь. Около трехсот комнат на каждом из двух этажей занимали площадь 2,43 гектара.
Даже после опустошения и разорения в течение 4 тысяч лет геометрические композиции, украшавшие царские покои, по-прежнему поразительно свежи. Но более потрясающими являются панно со сценами из жизни Мари, когда-то украшавшие административный блок, которые представляют собой в основном религиозные церемонии и батальные сцены. Больше всего удивляют детали сцен с более скромными персонажами – амореями времен Авраама: солдат в плотном круглом белом шлеме с ремешком под подбородком и плаще с игриво завязанными тесемками вокруг шеи, надетом так, как и сейчас модно носить, смело устремляется вперед в бой, несмотря на стрелы, которые пронзили его тело; рыбак с коротко стриженными черными волосами и бородой уныло бредет домой, хотя на палке, что лежит на его плече, болтается большая рыба; мужчина с рассудительным лицом в черной шапке и официальном одеянии ведет жертвенного быка, на концы рогов которого надеты серебряные колпачки. К сожалению, у двух женщин у финиковой пальмы отслоились головы: на одной надето что-то вроде удивительного бикини, на другой – мини-платье откровенной длины. На листе пальмы, если цитировать Андре Парро (на протяжении 40 лет проводившего здесь раскопки по поручению французских национальных музеев), сидит «великолепная синяя птица с распростертыми крыльями, готовая взлететь. Мы всегда считали эту птицу творением фантазии художника, но однажды, прохаживаясь по дворцу в апреле 1950 г., мы заметили большую хищную птицу, почти в точности похожую на нее, которая при нашем приближении в панике улетела с развалин, где у нее было гнездо».