– Не стоит сгущать краски, – проворчал я. – Уверен, вы мне зачем-то нужны, леди, если уж вас угораздило появиться в моей жизни. Судьба не дура, зря людей сводить не станет. Мне никогда не были нужны жены, да еще и сразу три, это правда. Но это не значит, что я собираюсь послать вас подальше. Я хочу, чтобы вы жили в Мохнатом Доме, творили там все, что вам взбредет в голову, и старались получить от этого максимум удовольствия. Единственное, о чем я собираюсь вас попросить: выкиньте из головы весь этот бред насчет мужей и жен. Давайте договоримся, что вы – просто мои гостьи… Хотя это не совсем верно, гости приезжают и уезжают, а вам уезжать некуда, да и не к чему. Ехо – прекрасный город. Вам здорово повезло, что судьба забросила вас в великолепную столицу Соединенного Королевства. Лично я от нее до сих пор без ума, хотя, казалось бы, мог бы уже и привыкнуть. Поэтому будем считать, вы – что-то вроде моих племянниц. Вас устраивает такой термин, леди?
Одна из тройняшек вдруг улыбнулась и энергично кивнула. Сестры посмотрели на нее с нескрываемым удивлением, а потом снова выжидающе уставились на меня.
– Уверен, что вскорости глупое слово «племянницы» можно будет заменить словом «друзья», – мягко сказал я. – Но процесс превращения незнакомых людей в хороших приятелей не поддается контролю. Это происходит как-то само собой, поэтому не будем ничего загадывать заранее, ладно?
– Если я правильно поняла, наша жизнь должна как-то измениться после этого разговора. Это так? – уточнила леди в желтом лоохи.
Она оказалась самой серьезной из сестричек, несмотря на легкомысленное пристрастие к яркой одежде.
– Да, – кивнул я. – Ваша жизнь должна радикально измениться. Во-первых, я был бы просто счастлив, если бы вы перестали так вздрагивать при моем появлении. Тоже мне, нашли перед кем трепетать! Берите пример с сэра Кофы: вот так со мной и надо разговаривать. Понимаю, поначалу будет трудно, но начинайте тренироваться. Рано или поздно у вас все получится. Да, и самое главное. Имейте в виду, что вы – совершенно свободные люди. Можете уходить из дома, когда вам вздумается, возвращаться, когда сочтете нужным, приглашать к себе людей, которые вам приятны, и не пускать тех, кто вам не нравится. А ко мне следует обращаться, если вам понадобится помощь, или совет, или еще какая-нибудь глупость в таком духе – например, деньги – но только не за разрешением. Если мне что-то не понравится, я вам сам скажу. И этот разговор будет вовсе не таким страшным, как вам, наверное, сейчас кажется. А если случится так, что кто-то наступит вам на сердце, имейте в виду, что ваша жизнь – это ваша жизнь, и я не собираюсь в нее вмешиваться, если только вы сами меня об этом не попросите.
Я вытер вспотевший лоб и жалобно посмотрел на сэра Кофу.
– Как вы думаете, я был достаточно убедителен?
– Более чем. Никогда не подозревал, что ты способен произносить столь пламенные речи, да еще и с таким серьезным лицом. Мне даже страшно стало.
– А мне-то как стало страшно, – подал голос Мелифаро. – До сих пор дрожу!
– А кое-кто должен вообще молчать в тряпочку в самом темном углу, – проворчал я.
– Я бы с удовольствием, но в этой грешной забегаловке, как назло, нет ни одного темного угла, – сокрушенно сообщил Мелифаро. – Ничего, если я исполню описанный тобой дикарский ритуал немного позже?
– Ладно уж, позже так позже. Сегодня я такой добрый, что самому тошно, – великодушно согласился я.
Сестрички по-прежнему внимательно меня разглядывали. Впрочем, мне показалось, что они немного расслабились. «Мог бы доставить им это удовольствие несколькими дюжинами дней раньше, – сердито сказал я себе. – За тобой, дорогуша, водится такая милая привычка – не откладывать на завтра то, что можно сделать через год».
– А теперь давайте снова познакомимся, – предложил я тройняшкам. – Попробую отличить одну из вас от другой, может быть, получится.
– Я – Хейлах, – сказала обладательница желтого лоохи. – Это Хелви, – она показала на смешливую сестричку, которой понравилось мое предложение насчет «племянниц». Потом положила руку на плечо третьей: – А это Кенлех.
Последняя из представленных мне сестер, облаченная в строгий черно-белый наряд, одарила меня неожиданно тяжелым, пронзительным взглядом. У меня даже мурашки по спине пробежали. До сих пор она казалась мне этакой безобидной тихоней, самой незаметной из этой троицы, но меня хлебом не корми – дай ошибиться в людях.
– Ладно, будем надеяться, что в следующий раз я вас не перепутаю. А теперь мне действительно пора на службу. Куруш меня заклюет за такое бессовестное опоздание и будет совершенно прав. – Я залпом допил остатки остывшей камры и поднялся из-за стола. – Хорошего вечера, ребята.
– Береги себя, парень, – проникновенно попросил Мелифаро. – Не смей влипать ни в какие неприятности, пока не снимешь мое любимое лоохи.
– Ох, а я-то как раз твердо решил хорошенько вываляться в ближайшей луже, – сокрушенно сказал я. – И что ж, мне теперь из-за тебя планы менять? Нет уж.
В Дом у Моста я приехал в прекрасном расположении духа. Хороший ужин в сочетании с чувством исполненного супружеского долга оказали на меня самое благотворное воздействие. Куруш получил целую дюжину пирожных. Совершенно ясно, что ему столько не съесть, но в этом вопросе мы с мудрой птицей придерживаемся одних и тех же принципов: лучше больше, чем меньше.
Не так уж я, оказывается, и задержался. Буривух проворчал, что «людям свойственно уходить ненадолго и возвращаться через два часа». Признаться, я был уверен, что отсутствовал гораздо дольше. Впрочем, за время моего отсутствия все равно ничего не случилось. Так оно, как правило, и бывает: все безобразия в этом прекрасном Мире предпочитают случаться именно в моем присутствии.
Впрочем, сегодня никаких безобразий мне, судя по всему, не светило. Первые часа полтора мы с Курушем мирно бездельничали. Я лениво листал вчерашний выпуск «Королевского голоса», а буривух усиленно питался. Потом я оттер от крема его многострадальный клюв, после чего Куруш с удовольствием нахохлился и задремал. А около полуночи в дверь кабинета нерешительно заглянул один из младших служащих:
– К вам посетитель, сэр Макс.
– Маленький, толстый и ужасно нахальный?
Я решил, что это непременно должен быть Андэ Пу, до глубины души потрясенный пропажей дедушкиного сундука. Наверняка с каждой минутой в его разгоряченном воображении рождались все новые образы гипотетических сокровищ, несправедливо позабытых, а теперь внезапно исчезнувших из его жизни. Но оказалось, что я ошибся.
– Напротив, сэр Макс. Ваш посетитель высокий, худой и очень вежливый. Одет по-столичному, но у него борода ниже пояса, а волосы заплетены в косу. Да и говорит он, как ташерец.
– Да, если уж я ошибаюсь, то делаю это лихо, – рассмеялся я. – Ладно, если у этого господина действительно настолько шикарная борода, пусть заходит. Не могу же я пропустить такое зрелище!
Курьер смутился, кивнул и поспешно исчез. Почему-то мои шутки всегда приводят наших младших служащих в замешательство. А я-то, дурак, изо всех сил пытаюсь быть демократичным.