— Я вовсе не хочу ничего отнимать ни у тебя, ни у твоего народа, Вар. Я только хочу зарабатывать себе на жизнь, находясь здесь. Я благодарен тебе за твое гостеприимство, но, я думаю, ты согласишься с тем, что злоупотреблять этим гостеприимством я не имею права.
Вар холодно усмехнулся, пытаясь не показать волнения, которое вызвали у него слова римлянина.
Фрейя внимательно всмотрелась в лицо Феофила, но не увидела в нем никаких признаков хитрости.
Атрет сардонически улыбнулся.
— Так ты согласен взять свою долю, или предпочтешь, чтобы я последовал традиции и забрал себе все?
— Согласен, — ответил Вар.
— Пошли, — кивнул Атрет Феофилу, — помогу тебе выбрать землю.
Когда они выбирали подходящее место для дома Феофила, Атрет не мог удержаться от простого любопытства:
— Что ты будешь делать со своей землей? Скота у тебя нет. Придется тебе совершать набеги на соседей.
Феофил знал, что воровство скота среди этих племен — обычное явление, но следовать такой традиции у него не было ни малейшего желания. Не хотел он подстрекать к этому и Атрета.
— Буду выращивать хлеб и бобы.
— Ты будешь земледельцем? — невольно засмеялся Атрет. Ему эта мысль действительно показалась нелепой.
Феофил невозмутимо улыбнулся.
— Я хочу перековать свой меч на орало.
Атрет понимал, что Феофил не шутит.
— Повремени лучше с этим, — сказал он хмуро. — Если будешь слишком торопиться, то можешь так и не начать пахать землю.
* * *
Атрет помогал Феофилу валить деревья для грубенхауза, когда они оба услышали со стороны деревни ликующие крики. Вернулись воины.
Спрятав свой топор возле пня, Атрет направился к деревне. «Оставайся здесь, я тебя позову!» Он побежал по лесу между двух длинных домов, в сторону главной улицы. Вокруг слышались радостные возгласы воинов, встретившихся со своими женами и детьми. Только некоторые из них оставались в седлах.
— Руд! — воскликнул Атрет, увидев пожилого мужчину, который был лучшим другом его отца.
Седовласый мужчина, сидящий в седле, быстро обернулся.
Подняв фрамею над головой, он издал радостный воинственный клич и поскакал к Атрету. В самый последний момент он спрыгнул с коня и и крепко обнял Атрета. «Ты вернулся! Истинно, Тиваз с нами!» Он снова обнял Атрета, а остальные воины уже бежали к ним, издавая воинственные крики и оживленно переговариваясь.
Рицпа наблюдала за этим, стоя в дверях длинного дома и держа Халева на руках. Воины окружили Атрета, приветливо хлопая его по плечам. Атрет смеялся, дружески толкая воинов и радостно тряся их за плечи. Это были грубые и очень гордые люди, не умеющие скрывать своих чувств.
В это время из своего жилища показалась Аномия. Презрительно взглянув на Рицпу, она стала пристально всматриваться в вернувшихся воинов. Ее глаза вспыхнули, когда она увидела, как они преклоняются перед Атретом, как они окружили его, словно дети своего живого кумира. Та власть, которой Атрет обладал над своим народом, не вызывала у Аномии ничего, кроме черной зависти.
Хатты постоянно говорили о нем. За последние годы он превратился здесь в легенду, о его подвигах в сражениях против римлян постоянно говорили у ритуальных костров. Сейчас Атрет без труда мог бы взять бразды правления у всякого, кто их держал. Руд не был способен на такое. Он был старым и уставшим, хотя и преданным Аномии. Он согласился на встречу с батавами и бруктерами только потому, что она так хотела, да и более молодые воины этого требовали. Хольт тоже не мог встать на пути Атрета, потому что в свое время поклялся в верности сыну Гермуна.
Аномии было двенадцать лет, когда она, спрятавшись в зарослях, тайно наблюдала за ритуалом в священной роще, после которого Атрет стал вождем. Она хорошо помнила, как он держал над головой золотые священные сосуды, а его мощное тело сияло в свете костра. Тогда он казался ей богом. Он и сейчас казался ей богом. Но скоро она будет стоять рядом с ним.
Аномия всегда знала, чего хотела: быть верховной жрицей и женой вождя хаттов. Если бы ее сестра, Ания, была жива, она бы, несомненно, помешала бы планам Аномии. Аномия верила, что смерть старшей сестры была предопределена Тивазом, открывшим ей путь к тому, чтобы она могла быть с Атретом.
Когда Атрет попал в плен к римлянам, Аномия пребывала в растерянности и гневе. Почему Тиваз допустил такое? Фрейя предвидела возвращение сына, и Аномия верила в это пророчество, ожидала его исполнения, направляла весь свой интеллект на то, чтобы добиваться власти и дожидаться его. Отчасти ей удалось добиться желаемого, хотя теперь она желала большего. Вместе с Атретом они сделают хаттов самым сильным племенем в Германии. Они теперь в полной мере отомстят всем тем, кто хотел превратить их в рабов. Они уничтожат гермундов и вернут себе священную реку и соляные равнины. Они отомстят Риму за все унижения и страдания. Когда они победят ближайших врагов, к ним присоединятся другие племена, и вся Германия двинет на юг, в самое сердце империи — Рим!
Ничто не помешает ей, и никто не встанет у нее на пути: ни этот римлянин, которого Атрет называет своим другом, ни Фрейя, ни даже эта темноволосая незнакомка, которая теперь стояла в дверях, напротив.
Ради твоей славы, Тиваз, я уведу у нее Атрета! Вместе мы будем править этим народом и вести его по пути исполнения твоей воли.
— Спросите его, зачем он привел с собой римлянина! — закричал кто–то, и возгласы приветствия тут же поутихли.
— Что это ты такое говоришь, Херигаст? — сказал Хольт. — Какой еще римлянин?
Атрет посмотрел на человека, стоявшего чуть поодаль от остальных воинов. Когда–то давно Атрет был вынужден вершить суд над сыном Херигаста, Вагастом. Молодой воин бросил свой щит и бежал с поля боя — за такое преступление полагалась смертная казнь. Приговор был единодушным, и Атрету не оставалось ничего иного, как приказать утопить Вагаста в болоте. За одиннадцать лет отец казненного сильно постарел. Он был еще полон сил, но волосы совсем поседели, а лицо покрылось морщинами.
— Мне только что жена сказала, — с вызовом сказал Херигаст, обняв стоявшую рядом с ним жену за плечи, как бы защищая ее.
Руд повернулся к Атрету.
— Это правда?
— Да.
Руд побагровел от гнева.
— Мы заключаем союз против Рима, а ты приводишь сюда одну из этих ненасытных собак!
— Он пришел сюда с миром.
— С миром! — воскликнул один из молодых воинов с невероятной заносчивостью и гордостью и сплюнул на землю.
— Не нужно нам никакого мира с Римом! — воскликнул другой. — Нам нужна кровь!
Мужчины вокруг гневно закричали наперебой:
— …сожгли нашу деревню…
— …убили моего отца…