— А ты сам так не делал? — сказала она, стараясь выразиться как можно мягче.

Вздохнув, Атрет закрыл глаза и потер заднюю сторону шеи.

Рицпа приподнялась и стала на колени за спиной Атрета. Проведя пальцами по его длинным волосам, она поцеловала его и стала массировать напряженные мышцы его шеи и плеч.

— Их надо любить, Атрет.

— Наверное, мне это не так просто сделать, как тебе.

Рицпа вспомнила, как Марта отозвала детей и как заплакал огорченный Халев, который хотел играть с ними.

— Мне это тоже нелегко, но если мы позволим гневу завладеть нами, на нас будет грех еще больший, чем на них, потому что мы знаем путь спасения. Гневом нельзя достичь Божьей праведности, и он не откроет сердца этих людей для Божьего Слова. Гнев настраивает на противодействие. Поэтому и тебе надо победить в себе свой гнев, Атрет. Иначе ты просто не услышишь, что нам говорят Вар и остальные, и не узнаешь, что мешает им принять Христа.

— Но я не могу просто сидеть и молчать, как ты.

— Тогда говори, но говори с любовью.

— С любовью… — иронично повторил Атрет. Убрав от себя ее руки, он встал и отошел. — Если я последую твоему совету, на это уйдет очень много времени. А мой народ должен принять истину сейчас, пока не поздно.

— Это не мой совет, Атрет. Так учит нас Господь. Помни, чему учили нас самих. «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим… и возлюби ближнего твоего, как самого себя». Любить нелегко. Любовь — это осознанное решение следовать за Иисусом. И если ты любишь Иисуса, ты должен исполнять Его волю. А Его воля в том, чтобы мы любили других так, как Он изначально возлюбил нас.

— Я так не могу.

— Это верно, — сказала Рицпа. — Ты так не можешь.

Атрет с досадой покачал головой, потому что не понимал ее.

— То ты говорила, что я должен, а теперь говоришь, что я не могу. Чего же ты хочешь от меня?

— Я хочу, чтобы ты понял, но, наверное, не нахожу нужных слов, чтобы объяснить тебе все. Я не Феофил, который так хорошо знает Писание. Но я знаю то, что мне говорит Господь.

— И что же Бог говорит тебе?

— До Вара дойдет вовсе не наша любовь, а любовь Христа. И каждый раз, когда над нами хочет взять верх наша собственная гордость, мы должны прислушиваться к Господу.

— То есть, ты хочешь сказать, что я не должен обращать внимания на оскорбления Вара?

— Да.

— И не должен ничего говорить ему в ответ, когда он смеется над Богом?

— Да.

— Быть добрым? — усмехнулся Атрет.

— Да.

— Вар должен научиться уважению, если не к Богу, то хотя бы ко мне как к старшему брату и вождю хаттов.

Рицпа увидела в глазах мужа гнев, гордость, желание оправдать себя. Нельзя было допустить этого. Нельзя было спокойно смотреть на это со стороны. Рицпа беспокоилась за Вара, Фрейю и остальных, но больше всего она беспокоилась о том, что происходит с Атретом.

— Атрет, как ты можешь ненавидеть своего брата и при этом любить Бога?

Он нахмурился, почувствовав, что ее слова запали ему в сердце.

Рицпа увидела это и помолилась про себя: «Господи, пусть он услышит». Она встала и подошла к мужу.

— Если ты гневаешься на Вара, ты идешь против Бога. И чем дольше ты держишь в себе этот гнев, тем больше он становится. Чем больше места ты оставляешь для гнева, тем меньше места у тебя в сердце остается для Господа, и может наступить момент, когда в твоей жизни вообще не останется места для Него. — Рицпа боролась со слезами. Ей так хотелось, чтобы муж все понял. — Неужели ты не понимаешь? Невозможно служить двум хозяевам.

Услышав дрожь в ее голосе, Атрет повернулся к ней. Его сердце смягчилось, когда он увидел слезы на ее глазах. Он протянул к ней руку и дотронулся до ее щеки.

— Какая же ты добрая.

— Путь нам выпал тяжелый, но прямой. — Рицпа положила свою ладонь на его руку. — Если ты любишь Вара, ты служишь Господу, — сказала она, и слезы покатились по ее щекам. — А если ты ссоришься с ним, ты служишь Тивазу.

— И ты готова ему все простить?

— Господь простил нам все.

«Господь простил меня», — подумал Атрет, зная, что его преступления в тысячу раз больше, чем ее. Он притянул ее к себе.

— Я постараюсь, — тихо сказал он и поцеловал Рицпу. Когда она обняла его, его напряжение исчезло. Подняв голову, он посмотрел на небеса. — Я постараюсь.

39

Сердце Аномии забилось чаще, когда она смотрела, как Атрет идет по улице. Совсем недавно он уходил от нее в мрачном, подавленном настроении. Его одолевали сомнения, которые она посеяла в его сердце. И вот теперь, спустя всего несколько часов, он возвращался улыбающимся, обняв одной рукой эту ионийскую ведьму, державшую на руках их сына!

Его смех едва не вывел жрицу из себя. В ее крови вовсю кипела зависть. А когда Атрет наклонился и поцеловал чужеземку, возмущению Аномии не было предела.

Закрыв глаза, она с огромным усилием совладала с бурей, которая бушевала внутри нее. Она вся тряслась от ревности.

Тиваз, бог тьмы! Почему ты допускаешь этот отвратительный брак? Атрет должен принадлежать мне, а не ей! Этот ребенок тоже должен быть моим. Аномия снова посмотрела на Атрета, приоткрыв глаза. Он так прекрасен, так силен, так энергичен. Он должен принадлежать только ей.

Атрет нежно провел рукой по темным волосам чужеземки и снова обнял ее.

Пусть эту женщину постигнет смертельная болезнь! Дай мне вырвать у нее ее сердце и принести его тебе в жертву! Атрет принадлежит мне!

Никто из мужчин, которых Аномии довелось встречать в своей жизни, как среди хаттов, так и среди других племен, не мог сравниться с Атретом по красоте, силе, ауре. В животе у нее свело, сердце забилось в болезненном ритме похоти к тому, кого она так желала, но не могла добиться.

Отдай его мне, Тиваз! Отдай его мне!

Ты получишь то, что заслуживаешь.

Скажи мне только, что я должна сделать, и я сделаю это. Я сделаю все. Все!

Атрет и Рицпа остановились, чтобы поговорить с Мартой, к ним подошли Дерек и Эльза. Маленькая Луиза вышла из дома и направилась прямо к Рицпе. Аномия стала ждать, когда Марта остановит ее. Когда Марта не сделала этого, жрица снова испытала прилив ярости. Эта безмозглая дура ничего не сказала. Сидит себе за своим станком и спокойно смотрит, как ее ребенок подошел к этой ионийке. Аномия же предупреждала ее!

Рицпа, засмеявшись, наклонилась и заговорила с маленькой Луизой. А девочка ее совершенно не боялась. Она дотронулась до нее, и опять Марта ничего не сказала. Рицпа поцеловала Луизу в щеку, а потом дала ей погладить своего сына, спящего у нее на руках.