– С чудесами? – понимающе подхватил я.
– Ага. Увидел твою кошмарную рожу и сказал себе: «Вот что тебя ждет, парень, – вместо награды за бессмертные подвиги, красивых восторженных девушек, музыки и цветов!» Знаешь, я всегда считал себя довольно храбрым человеком. Собственно говоря, я и был вполне храбрым. Никогда не боялся ввязаться в драку – да какое там «боялся», сам ее искал!.. Даже когда этот злодей, наш Почтеннейший Начальник, решил, что пришло время припахать меня по-настоящему, и в моей жизни начались какие-то бредовые походы на Темную Сторону, я немного понервничал по этому поводу, а потом сказал себе: «Да ладно, ерунда какая. Ну, побуду я Стражем, если так нужно, жалко мне, что ли?!» Но сегодня ночью я увидел, во что ты превратился, и…
– И подумал, что рано или поздно такое может случиться с тобой, – закончил я. – Утратить себя, превратиться во что-то иное – конечно, страшно! Мне и самому страшно, просто отступать некуда. Да и тебе некуда, ты поздно спохватился. Не переживай, дружище, подобные вещи случаются с кем угодно, каждый день, просто у людей не принято обращать на это внимание.
– Как это – «с кем угодно»? Что ты имеешь в виду? – он снова нахмурился, как большой босс на похоронах своего любимого заместителя.
– Ты же каждый день ложишься спать, как и все люди, – я пожал плечами. – Совершенно добровольно утрачиваешь себя, превращаешься во что-то иное – какая разница, как это выглядит со стороны? По-моему, вполне достаточно, чтобы испугаться. Но мы почему-то не пугаемся – вот что странно. Почему-то этот ужас считается желанным отдыхом после тяжелого дня.
– Я не хочу тебя понимать, – сухо сказал Мелифаро. – Наверное, могу, но пока не хочу.
– Дело хозяйское, – я пожал плечами. – В любом случае ты зря паникуешь. Никто не станет превращать тебя в чудовище, да еще и против твоей воли. Хотя бы потому, что ты и так вполне чудовище. Хуже просто некуда.
– Смешно, – деревянным голосом откликнулся он. Потом внимательно посмотрел на меня и осторожно спросил: – Хочешь сказать, что ты превратился в это… – ох, не знаю, как и назвать! – по собственному желанию?
– Ну, скажем так, по собственной инициативе. Я сам спросил Джуффина, можно ли как-то найти то, что уцелело после смерти великого писателя Йонги Мелихаиса, и привести его сюда, чтобы раз и навсегда закрыть все вопросы. Он сказал, что можно, но трудно; я спросил, что для этого нужно сделать. Слово за слово, и как-то само собой оказалось, что отступать мне уже некуда. Очень типичная ситуация, когда имеешь дело с нашим шефом.
– Ну ты даешь! – Мелифаро покачал головой – не то восхищенно, не то сочувственно.
– Ну а что еще оставалось делать? – устало спросил я. – Когда выясняешь, что Мир собирается рухнуть уже завтра, еще и не такого можно натворить. Хорошо, конечно, что сэр Шурф так напугал наших горожан, что они на время притихли. Но когда я принимал решение, я еще не знал, что у нас есть хоть какая-то надежда.
– А почему ты говоришь, что Мир должен был рухнуть уже завтра? – испуганно спросил Мелифаро. – С чего ты взял? Все, конечно, было довольно паршиво, но не до такой же степени. Вчера вечером, как раз перед тем как заявились вы с Меламори, Джуффин нас тоже старательно запугивал концом света – если эти грешные чудеса не прекратятся до Последнего Дня года. Жутковатое обещание, конечно, но мы не знали, что все настолько хреново. Почему он не сказал нам правду? Такие новости лучше узнавать заранее. Или же… – Он на секунду задумался, а потом лукаво прищурился: – Подожди-ка, радость моя! Это еще вопрос, кого из нас надули.
– Думаю, это даже не вопрос, – горько усмехнулся я.
Не берусь описать охватившие меня чувства. Думаю, ведро ледяной воды на голову подарило бы мне менее интенсивные и куда более приятные переживания. Больше всего на свете мне хотелось набить морду подлому обманщику и интригану сэру Джуффину Халли. Совершенно непередаваемое ощущение.
– Макс, ты чего? – осторожно поинтересовался Мелифаро. Потом в нем окончательно победило здоровое начало, и он заржал: – Небось опять в какую-нибудь пакость превращаешься?
Я криво улыбнулся и отрицательно помотал головой.
– Ладно, поверю тебе на слово и не буду звать подмогу.
Мелифаро еще несколько секунд внимательно разглядывал мою физиономию, а потом расхохотался с неописуемым облегчением. Самое удивительное, что я к нему присоединился – не сразу, но все-таки.
– За что я тебя люблю, чудовище, – что бы с тобой ни случилось, рано или поздно оказывается, что это куда больше похоже на глупую шутку, чем на какой-нибудь «бессмертный подвиг», – наконец заявил он.
– Сейчас обижусь и превращусь в монстра! – пригрозил я.
Судя по всему, получилось не слишком внушительно. Оно и к лучшему.
– Все, можешь считать, что ты меня исцелил, – торжественно заявил Мелифаро. Он окончательно расслабился, уложил ноги на стол – мой скромный вклад в его и без того очаровательные манеры – и смотрел на меня спокойно и насмешливо. Одним словом, парень снова превратился в старого доброго сэра Мелифаро – никаких тебе нервных срывов, никакого трепета перед гримасами неизвестности и прочей романтической чепухи. Выразить не могу, как меня это радовало.
– Прими мои поздравления, – усмехнулся я. – Теперь бы еще меня кто-нибудь исцелил.
– А тебе что, действительно обидно? – восхитился Мелифаро.
– Ага, – честно сказал я. – Пойду-ка я, пожалуй, к себе в кабинет.
– И что ты там будешь делать?
– Страдать.
– В таком случае я отправлюсь за тобой и буду подглядывать в замочную скважину: грех пропускать такое зрелище, – решительно заявил он.
Я поднялся со стула и направился к двери. Стыдно сказать, но я на полном серьезе собирался сидеть в одиночестве и репетировать свою партию в предстоящей беседе с сэром Джуффином. Впервые с момента нашего знакомства я испытывал непреодолимое желание с ним поругаться.
– Вот увидишь, этот злодей, наш шеф, отмажется, да так, что ты еще дюжину дней будешь чувствовать себя законченным кретином, – сочувственно сказал Мелифаро. – Проверено практикой.
– Поживем – увидим, – буркнул я.
Открыл дверь и услышал хорошо знакомый оперный бас. В Управлении Полного Порядка есть только одно человеческое существо, способное вопить так, что его слышно во всем здании, да еще и на всех окрестных улицах в придачу. До меня, впрочем, доносились только обрывки фраз, в которых фигурировали «дерьмо», «дерьмовые дерьмоглоты», «дерьмовое дерьмохлебство» и прочие производные от этого замечательного слова. Настоящий монолог короля Лира в изгнании, еще не прошедший литературную обработку Шекспира.
– Бубута разошелся! – почти нежно сказал я. – Давненько он не шумел. С чего бы это?
– Как – с чего? – Мелифаро продемонстрировал мне не меньше тысячи белоснежных зубов. – У Бубуты серьезные неприятности. Не знаю, рухнет ли завтра Мир, как обещал тебе наш добрый сказочник сэр Джуффин, а вот кресло генерала Бубуты очень даже может рухнуть. Представляешь, какой будет грохот?