По-иному выглядели разведданные о глубинных районах СССР и прежде всего о положении дел в Вооруженных Силах. В мемуарах «Лабиринт» (раздел «Борьба с советской разведкой»), вспоминая о кануне войны, Шелленберг писал: «Мы уже имели достаточно много ценных сведений о разведывательной службе Советского Союза за рубежом и о разногласиях, которые существовали между разведывательной службой МВД (прежде НКВД) – разведорганом секретной полиции советской коммунистической партии – и военной разведывательной службой». Утверждение шефа «СД-Аусланд» соответствовало действительности, но, не желая компрометировать Абвер, и прежде всего СД, он умолчал об отсутствии у секретных служб Германии разведданных о реальном состоянии Красной Армии, стратегических промышленно-экономических, материально-технических и людских мощностях и резервах Советского Союза. Последнее в рейхе узнали, а главное, почувствовали непосредственно уже в ходе войны. Павел Судоплатов: «Немецкая разведка сумела предсказать гитлеровскому командованию малую вероятность разгрома СССР в краткосрочной летней военной кампании. Немцы не обладали исчерпывающими данными о нашем военно-экономическом потенциале. Они вынуждены были опираться на агентуру из формирований оуновцев, грузинской, армянской и азербайджанской эмиграции, националистов из Прибалтики, которые не имели доступа в наши экономические министерства и ведомства и в среду высшего и среднего звена советского военного командования».
Данный факт в свое время вынужденно признали и многие немецкие генералы. Бывший начальник главного разведывательного управления генштаба сухопутных сил Вермахта К. Типпельскирх писал: «Определить хотя бы приблизительно военную мощь СССР было почти невозможно. Слишком многие факторы, из которых при нормальных условиях можно было составить сложную картину мобилизационных возможностей вооруженных сил и их экономических источников, были покрыты непроницаемой тайной… Шпионаж, который в других странах велся под видом безобидной частной экономической деятельности, не находил для себя в Советском Союзе… никакого поля деятельности». По словам автора «Истории Второй мировой войны», у высшего руководства ОКВ имелось лишь «приблизительное представление о том, на что способен Советский Союз в случае войны».
Безучастным к промахам военной разведки не остался и Гитлер. Говоря о провале «блицкрига», 3 октября 1943 г. он заявил: «Мы не имели представления о гигантских размерах подготовки, проведенной этим врагом (Советским Союзом. – Авт.)». Признание фюрера окончательно предопределило и закат «звезды» Абвера, а одновременно – и адмирала Канариса.
«Как обстояло с немецким шпионажем против России? – риторически спрашивал после войны немецкий историк Карелль. – Что знало немецкое руководство от секретной службы? Ответ в двух словах: очень мало!.. Она ничего не знала о военных тайнах русских».
Но пока все шло своим чередом. 30 мая 1941 г. Франц Гальдер в очередной раз отметил в дневнике: «Фюрер решил, что срок начала операции «Барбаросса» прежний – 22.6». В субботу, 21 июня он же записал: «Совещание с разбором обстановки: а) Условный сигнал «Дортмунд» (приказ о начале наступления) [56] , означающий проведение операции, передан».
Вторжение немецко-фашистских войск в пределы СССР началось точно по плану и по заранее обусловленному сигналу. Великая Отечественная война стала трагичной и жестокой реальностью.
Архив
Телефонограмма УНКГБ Львовской области
в НКГБ УССР о сообщении солдата А. Лескова
22 июня 1941 г.
1 экз.
Верно: п/п Бул.
Из Львова
22/VI-41 г. 3.10
Киев НКГБ УССР
т. Мешику
Перешедший границу в районе Сокаля немецкий солдат показал следующее: его фамилия – Лесков (в документе – Лишков. – Авт.) Альфред Германович, 30 лет, рабочий, столяр мебельной фабрики в гор. Кольберг (Бавария), где оставил жену, ребенка, мать и отца.
Ефрейтор, служил в 221 саперном полку 15 дивизии. Полк расположен в селе Целенжа, что в 5 км севернее Сокаля. В армию призван из запаса в 1939 году.
Считает себя коммунистом, является членом Союза красных фронтовиков, говорит, что в Германии очень тяжелая жизнь для солдат и трудящихся.
Под вечер его командир роты лейтенант Шульц отдал приказ и сообщил, что ночью, после артиллерийской подготовки, их часть начнет переход Буга на плотах, лодках и понтонах.
Как сторонник соввласти, узнав об этом, решил бежать к нам и сообщить.
Передал: Ткаченко [57]
Принял: Беспалько
Историческая справка
Дальнейшая судьба Альфреда Лескова, человека, чью фамилию можно найти во многих работах по истории Великой Отечественной войны, сложилась печально. Его переход на советскую сторону накануне вторжения войск Вермахта в СССР был широко использован в пропагандистских целях. Среди них значится и выступление на митинге 27 июня 1941 г. перед рабочими киевской обувной фабрики. Ведомство Л. Мехлиса (Главное политическое управление РККА) распространило обращение Лескова к немецким солдатам в виде листовки с его фотографией общим тиражом 1 млн экземпляров.
Убежденный антифашист и мыслящий человек, на свою беду он критично отозвался о советско-германском пакте 1939 г., публично оценив его как грубую и непростительную ошибку высшего руководства Советского Союза, которая, по его словам, сыграла отрицательную роль в последовавших событиях. В октябрьские дни 1941 г., когда гитлеровские армии приближались к Москве, свой взгляд на ситуацию Лесков изложил в нелицеприятной для советской стороны записке «Что делает Коминтерн?». Ознакомившись с написанным, Сталин для истории оставил резолюцию: «т. Берия. Разобраться».
Реакция последнего последовала незамедлительно. 15 января 1942 г. Лескова арестовали. Выдвинутые против него обвинения были примитивны и представляли собой стереотипный шаблон: от нарушения режима содержания до неповиновения лагерной администрации и даже шпионажа в пользу Германии. Вместе с обвинительным приговором была заготовлена и запасная версия в виде медицинского диагноза: психическая неполноценность.