Перед агентурой ставились задачи по сбору сведений о дислокации, численном составе и вооружении советских войск, проведению диверсионных актов на коммуникациях, осуществлению подрывной пропагандистской работы и др. Массовой заброской агентов и диверсантов противник пытался не только дезорганизовать тыл Красной Армии, но и максимально затруднить работу советской контрразведке, посеять в среде особистов неуверенность в собственных силах, хаос при оценке событий и наработке соответствующих контрмер. «Опыт борьбы с агентурой германской разведки за шестимесячный период Отечественной войны показал, – отмечал в спецсообщении от 16 декабря 1941 г. начальник Особого отдела НКВД Ленинградского фронта комиссар госбезопасности 3-го ранга П. Т. Куприн, – что германские разведорганы развили большую активность в переброске и насаждении агентуры на нашей территории, в особенности в прифронтовой полосе». Приведя данные о задержании 143 лазутчиков противника, подчеркивал: в своей деятельности Абвер «широко использует антисоветские организации, как, например, ОУН («Организацию украинских националистов»), которые, как видно из следственных дел, еще до войны были тесно связаны с германской разведкой… Вначале войны в частях фронта вскрыта организация западников-оуновцев Колодницкого, Дудича и Стецкого… Удалось изъять 19 военнослужащих, завербованных указанной группой и готовившихся перейти на сторону противника».
Среди когорты гитлеровских агентов из числа бывших бойцов и командиров Красной Армии П. Куприн вывел «собирательный» образ в лице уроженца Воронежской области, заместителя политрука 189-го отдельного саперного батальона 125-й стрелковой дивизии некого Афанасия Нестеренко, который «в бою в районе Копорье проявил трусость, сдался в плен немцам». После вербовки и подписки-обязательства о согласии работать на немецкую разведку, Нестеренко получил задание: проводить в среде сослуживцев антисоветскую агитацию; собирать сведения о близлежащих частях и соединениях; совершать террористические акты.
Под стать ему был и бывший красноармеец 301-го стрелкового полка 48-й дивизии Василий Томилов, свидетельствовавший после ареста: «От немецкой разведки я получил следующее задание: а) собрать сведения о расположении огневых средств дивизии, прежде всего артиллерии и танков, а также командных пунктов; вести агитацию о массовом переходе на сторону противника; во время боя убивать командиров и политработников».
Предвидел начальник Особого отдела фронта и появление нового приема насаждения агентуры, который стал характерным значительно позже. Пока же он писал: «В связи с наступлением Красной Армии…, надо полагать, что германская разведка видоизменит методы работы и наряду с засылкой вглубь нашей территории своих агентов будет также создавать и оставлять агентуру на освобожденной территории, завербованную из числа враждебного элемента.
Это положение потребует большей активизации агентурно-оперативной работы среди местного населения с целью своевременного выявления деятельности врага».
Аналогичная докладная тогда же поступила и от начальника Особого отдела НКВД на имя командующего Западным фронтом генерала армии Г. К. Жукова. Судя по приведенному в ней числу обезвреженных в тылах фронта немецких агентов и диверсантов, здесь активность Абвера, в сравнении с северным направлением, была выше в несколько раз. Подписавший документ комиссар ГБ III ранга А. М. Белянов на тот момент не мог знать, что его подразделениям противостоят три абверкоманды и 19 абвергрупп, отделы 1Ц соединений и частей группы армий «Центр», около 10 оперативных команд полиции безопасности и СД, среди них и действующая в боевых порядках 4-й танковой армии Вермахта особая команда «Москва», задача которой после взятия советской столицы заключалась в захвате административных зданий партийных и государственных органов, аресте по заранее подготовленному списку лиц, проведению карательных операций и т. д. «Германская разведка, – подчеркивал начальник ОО, – особенно интересуется «московским направлением», куда забрасывается основная масса завербованной агентуры». В частности, из 505 задержанных трое агентов имели задание: для разведывательной работы осесть в Москве; установить численность советских войск на правом фланге Западного фронта и структуру вновь сформированных стрелковых бригад; изучить настроения рабочих и состояние продовольственного снабжения в столице, а также выяснить количество действующих промышленных предприятий оборонного значения и их мощности.
Изменениям и усовершенствованию подверглись и способы переброски агентуры. Если в предвоенный период в основном это был пеший переход государственной границы и лишь изредка использовались самолеты и морской транспорт, то в 1942 г. и в последующее время наряду с массовой заброской агентов и диверсантов суходолом для преодоления линии фронта все чаще стала задействоваться авиация. Заброска агентов и диверсионно-разведывательных групп в этом случае предполагалась прежде всего в прифронтовые районы и глубокий советский тыл. Более широкое применение нашла доставка агентов и с помощью средств подводного и надводного флота, преимущественно в морские портовые города.
К концу того же года советским военным техническим службам и постам визуального наблюдения за воздушным пространством удалось наладить достаточно надежный контроль за полетами одиночных и групповых самолетов противника. Их появление, особенно в ночное время, небезосновательно подводило к мысли о десанте. С участием истребительных батальонов, сил территориальных органов внутренних дел, личного состава воинских подразделений, а нередко и местной самообороны районы возможной высадки блокировались, а затем тщательно прочесывались. Результаты, как правило, были успешными, особенно в случае задержания или явки с повинной одного или нескольких агентов. Парашютистов, оказавших вооруженное сопротивление, при невозможности их захвата истребляли на месте. Зная об ожидавшем возмездии, некоторые агенты заканчивали жизнь самоубийством. Большинство же предпочитало сдаться. Диверсионно-разведывательные формирования, проявившие жестокость в местах высадки или в районах своих действий, после задержания и допросов по законам военного времени иногда расстреливались на глазах населения. Некоторые уничтожались в районах высадки без суда и следствия. В сообщении НКВД (август 1942 г.) упоминалось о 222 задержанных парашютистах, 76 из которых прибыли добровольно с повинной, 15 было убито во время задержания, а «33 агента расстреляны публично на месте приземления в присутствии местных жителей, участвовавших в их розыске и задержании».
В докладной ГУКР СМЕРШ (июнь 1943 г.) в ГКО В. Абакумов отмечал: за период войны органами НКВД, НКГБ и военной контрразведки обезврежено 1040 парашютистов, переброшенных немецкими спецслужбами в советский тыл. Из них 464 (более 40 %) явились с повинной, 524 задержаны, из которых 310 военными трибуналами приговорены к ВМН, а 8 осуждены к различным срокам наказания, остальные содержатся под арестом. 12 агентов погибло при приземлении, а 40, оказавших сопротивление, убиты. Среди задержанных оказалось 263 радиста с «портативными коротковолновыми приемопередающими радиостанциями замаскированными в чемоданах и противогазных сумках».
Историческая справка
Вооружение и снаряжение немецких агентов и диверсантов, как правило, было «штатное», соответствующее по легенде «званию», «должности» и предусмотренному заданию [112] . Из средств связи применялись портативные радиостанции КВ-диапазона. Вначале их помещали в чемоданы и вещевые мешки. Немалые габариты радиоснаряжения серьезно демаскировали агентуру, что вынудило технические службы Абвера и РСХА заняться его усовершенствованием. Так, в апреле 1942 г. в ориентировке в адрес фронтовых особых отделов В. Абакумов писал: «По имеющимся в Управлении особых отделов НКВД СССР данным, германская разведка в последнее время стала снабжать свою агентуру… радиостанциями, размещенными в двух сумках противогаза «УБ». В одной сумке помещается передатчик с приемником и двумя анодными батареями «Петрикс», в другой – третья анодная батарея, две батареи накала, антенна и противовес, ключ, телефоны, шнур питания, кварцы, запасные лампы и инструмент…