– Один я был, свидетели мне ни чему. К тому же с ними делиться надо. Дивизия деньги в банке все время получала в одно и то же число месяца. Я раньше там служил, дату знал. Выехал на «Виллисе», загнал его в кусты и вышел на дорогу. Когда увидел машину – «козлик» – то уже знакомый – и начфина в ней, поднял руку.
– Арефьев – сослуживец ваш, он доверял вам и потому приказ по армии нарушил. Остановился, подобрал вас, а вы его подло застрелили в спину…
– Что со мною будет? – опустил голову Турин.
– Сам догадаешься? С трех раз? Вставай, едем в отдел… Кстати, пистолет где?
– Вы его забрали.
– Не этот, из которого стрелял?
– Выбросил. Зачем он мне?
– Ну да, улика…
Бойцы с арестованным сели в кузов, Федор с мешком денег – в кабину.
– Сначала в штаб дивизии. Надо начальнику штаба или командиру сообщить об аресте начфина.
На месте оказался начштаба, и Федор доложил ему о преступлении Турина.
– Не может быть! Он честный и толковый офицер. Это ошибка, я буду звонить прокурору!
– Ваше право. Только деньги в вещмешке, похищенные после убийства начфина Арефьева, у меня в машине. Можете посмотреть.
– Не верю!
– Турин в машине, можете поговорить с ним.
Начштаба вышел.
После массовых репрессий тридцать седьмого года, когда НКВД особенно сильно прошлось по армии, армейцы спецслужбы боялись и не любили – ведь репрессии выбили из строя лучших офицеров, прошедших Испанию и имевших боевой опыт.
Оба подошли к заднему борту грузовика.
– Турин! – окликнул арестованного начштаба.
Тот поднял голову, но сразу отвел глаза.
– Скажи мне все как есть. Если ты невиновен, я до прокурора армии дойду!
– Я убил Арефьева и забрал деньги, – глухо сказал Турин.
Начальник был в шоке и несколько секунд просто стоял молча.
– Не раздумали еще звонить прокурору? – спросил Федор.
– Прощайте…
Вот теперь Федор сел в кабину с чувством выполненного долга.
– Давай в Игнатово, надо деньги в дивизию вернуть.
Федор руководствовался тем, что вот-вот начнется наступление и личный состав должен успеть получить денежное довольствие. Потому как не все после прорыва немецкой обороны живыми останутся… А так – кто-то отправит домой перевод, кто-то купит что-нибудь для себя в Военторге. Мертвым же деньги ни к чему. Да и сам он ничем не рисковал, в финотделе расписку выдадут в получении. А кататься с такой суммой небезопасно. Кроме того, деньги из СМЕРШа все равно вернули бы в дивизию – не позже завтрашнего дня.
Через полчаса показалось Игнатово, и они подъехали к штабу.
Взяв мешок с деньгами, Федор прошел к командиру дивизии. В кабинете генерала находился еще начальник штаба. В комнате было накурено, оба офицера склонились над картой.
– Разрешите доложить! Старший лейтенант Казанцев, ГУКР СМЕРШ.
– Докладывайте.
– Убийца вашего начфина, капитана Арефьева, задержан. Деньги найдены, и я бы хотел вернуть их под расписку.
– Начфина ко мне! – приказал генерал.
Буквально через несколько минут вошел запыхавшийся Цаплин.
– Примите деньги, пересчитайте, выдайте расписку, – распорядился генерал.
– Какие деньги? У меня поручения нет.
– Деньги эти получил Арефьев, а нашел старлей Казанцев.
– Слушаюсь. Считать прямо здесь?
– И деньги, и убийцу Казанцев нашел за сутки – зачем его задерживать? Очень вовремя ты, Казанцев, деньги привез, сегодня же выдадим личному составу. Молодец! Я твоему начальнику позвоню. Хорошая работа! Хотел бы я взглянуть на убийцу. Кстати, кто он?
– Вы его знаете… Капитан Турин, служил в финотделе вашей дивизии, полгода назад на повышение в сто восемьдесят шестую переведен.
– Припоминаю, сам представление подписывал на очередное звание.
– Он сейчас в машине, под охраной.
Офицеры переглянулись.
– Пойдем, посмотрим.
Неизвестно, каким образом, но об аресте убийцы стало мгновенно известно всему штабу. Вслед за генералом и начальником штаба на улицу высыпали все штабные, вплоть до писарей. И убитого Арефьева, и его убийцу Турина здесь знали. Такие события всегда будоражат народ, а потом еще долго слухи ходят.
Подойдя к грузовику, Федор распорядился:
– Вывести арестованного!
Один из бойцов открыл задний борт и спрыгнул. Второй придержал Турина, чтобы тот не упал – руки убийцы были связаны веревкой.
Вокруг Федора и Турина образовался круг бывших сослуживцев преступника.
Генерал сделал шаг вперед:
– Как смог ты поднять руку на своего боевого товарища? Из-за денег, из-за бумажек этих лишить жизни офицера!
Подойдя еще на шаг, генерал сорвал с Турина погоны.
Убийца стоял, опустив голову, ему было стыдно смотреть товарищам в глаза. Правда, уже бывшим товарищам… Отныне он преступник и, следовательно, им не товарищ.
– Застрелить бы тебя, говнюка, прямо здесь и сейчас! Чтобы видели, знали: карающий меч советского правосудия достанет любого и каждого, кто переступит моральную черту, кто перестанет быть человеком. Уберите его с моих глаз!
Бойцы затолкали Турина в грузовик. Военные смотрели вокруг недобро, у всех личное оружие есть. Самосуд могут учинить, впрочем, поделом.
Федор вернулся в штаб, дождался расписки.
– Желаю всем дожить до Победы! – козырнул он перед тем, как выйти из штаба.
Обращение неуставное, но замечания никто из офицеров ему не сделал. Это было самым лучшим пожеланием перед наступлением.
В отдел вернулись, когда уже начало темнеть. Турина сразу же поместили в камеру, под охрану, а Федор направился к начальнику отдела.
– Здравия желаю! – вскинул он руку к пилотке.
– Знаю-знаю, комдив из сто семидесятой уже телефонировал… Быстро ты это дело раскрутил. И деньги уже в дивизии. А я сомневался, удастся ли его раскрыть. Давай-ка садись, рассказывай, да поподробнее.
Рассказ Федора подполковник слушал молча, не перебивая.
– Грамотно и толково мыслил. Великолепно! И вот что я думаю: на днях мы соберем молодых сотрудников, им расскажешь. Опыт передавать надо. Примеры конкретные приведи – что сам расследовал. Парни молодые, служить хотят, к делу рвутся… А опыта нет, логически мыслить не умеют, аналитикой не владеют. Вот, к примеру, взять твое последнее дело, по Турину. Без привлечения аналитики вряд ли ты смог бы его раскрыть, выстроить цепочку фактов и выйти на преступника. Короче, даю тебе день на отдых, а послезавтра с утра – не столько доклад, занудный и скучный, сколько разговор коллег, доброжелательный и содержательный. Было бы неплохо организовать его в виде обмена опытом, и не только личным. Готовься!