Уже брезжил рассвет, и приходилось быть максимально осторожным. В подъезде ему никто не встретился, и он благополучно добрался до машины. Ключи он отдал Алексу, поэтому сразу же схватился за ручку двери, намереваясь ее открыть. Сигнализация завизжала так, что бедный Гоблин, кажется, сделал кульбит в своем стеклянном зверинце. Когда на улицах машины вдруг начинают завывать дурными голосами, нет ничего удивительного и все к этому привыкли. Но когда это происходит на рассвете, а ты только что со всеми предосторожностями покинул квартиру, где остался лежать убитый, становится сильно не по себе. Первым желанием Шургина было убежать, вторым — набить морду Алексу. Машина продолжала выть, Олег стоял как вкопанный.
Наконец, звуковая пытка кончилась. «Ну, и куда делся этот идиот с ключами от машины? А Диана? Что мне сейчас делать, вместе с хомяком? — Мысли в голове ошарашенного Шургина проносились стремительно, причем самые разные. — Куда они вообще тут могли деться?»
— Олег, — послышался жалобный шепот. — Олег!
Шургин обернулся и обомлел — из ближайших кустов вылезали бледные и, что было заметно даже в предрассветной темноте, грязные Алекс и Диана.
— Вы сошли с ума? — поинтересовался Шургин. — Я же вам сказал сидеть в машине! Почему вы здесь?
— Понимаешь, — прохрипел в ответ Алекс. — Мы только вышли, какая-то тетка идет, с собачкой. Мы в кусты. Тетка ушла — мужик из соседнего подъезда вышел. Тоже с собакой. Мы сидим. Потом ноги устали, мы легли на траву. Лежим. Только выйти хотели — патрульная машина приехала. Остановилась, постояла немного. Потом уехала.
— Ну,-поторопил его Шургин, — что дальше-то?
— Мы, кажется, заснули, — смущенно сказала Диана, стряхивая с себя какой-то мусор.
— Задремали, — поправил ее Алекс. — Это нервы, я точно знаю. Анабиоз. Потом нас рев разбудил.
Шургин молча отобрал у Алекса ключи:
— Поехали. И быстро.
Они наконец расселись по местам, Диана взяла на колени домик с Гоблином.
— Зачем ты унес хомяка? — вяло поинтересовался Алекс.
— Тебе отдам, будешь воспитывать. Ты у него теперь единственный близкий родственник.
— Но я не люблю хомяков!
— Полюбишь. Он у тебя временно побудет, если вдруг кто заинтересуется. Тогда ты скажешь, что дядя тебе его дал на время, пока у него много работы и он подолгу не бывал дома. Я у тебя его потом заберу. Извини, но я в детстве мечтал иметь хомяка.
Домой они вернулись, когда уже рассвело. Спать никто больше не хотел, и Диана сварила всем кофе.
— А почему мы никуда не позвонили, — вдруг вспомнил Алекс, — ты же собирался в милицию звонить.
— Решил иначе. За ним утром все равно приедет шофер с охранниками. Не дождутся, не дозвонятся — поднимутся в квартиру. Я дверь специально на замки не запер, просто прикрыл.
— Ясно, — протянул Алекс, — но кто же его, а?
— Дело становится все более запутанным, — гробовым голосом произнесла Диана. — Мне кажется, нам скоро и шагу нельзя будет ступить без того, чтобы не произошли какие-нибудь неприятности.
— Постараемся разобраться, — не очень уверенно сказал Шургин, — бывали случаи и похуже.
— У тебя бывали? — уточнил Алекс.
— Нет, вообще, — немного растерялся Шургин, — но это не важно.
— Важно, еще как важно, — заметила Диана. — Именно поэтому мы растерялись и не знаем, что надо делать.
— Я знаю, — уверенно заявил Шургин, и Алекс с Дианой замолчали, с надеждой взирая на него. — Знаю, — продолжил он свою мысль, — что нам надо хорошо отдохнуть.
Алекс спал всего несколько часов. Потом, как и предполагал Шургин, тело Захара Петровича Невредимова обнаружили, позвонила рыдающая мать Алекса, и он умчался. Диана весь день провела в постели, пытаясь переварить случившееся, а на ночь выпила успокоительное.
К утру следующего дня Алекс вернулся. Он вполне пришел в себя и держался с прежней самоуверенностью.
— Теперь, — заявил он Шургину, — я присоединяюсь к расследованию дела с алмазом на законных основаниях. У меня появились личные мотивы. Я должен отомстить за дядю.
Шургин не возражал, и Диана тоже. На кухне они уселись за «стол переговоров» и принялись за перспективное планирование.
Больница, куда с сотрясением, переломом, трещиной, а также со спецзаданием была помещена Клара, жила по раз и навсегда заведенному во всем мире больничному распорядку. Обходы, осмотры, обследования, процедуры, перевязки и прочие мероприятия придавали существованию пациентов этого недешевого заведения некую трагическую осмысленность. Во всем остальном этой осмысленности не ощущалось, а единственно доступной привилегией оставалось тотальное многочасовое безделье, которое конвертировалось по интересам: в сон, телебдения, вязание, длительные прогулки по огромному больничному парку, чтение детективов, дружеское общение, а также флирт с соседями, соседками и персоналом.
Клара явно злоупотребляла последним, искренне полагая, что именно так она может держать ситуацию под контролем. Ей страшно нравилось это словосочетание — «держать под контролем». В нем чувствовалась сила, воля и непреклонность — именно то, чего ей не хватало в повседневной жизни. Там, в этой прошлой жизни, она была слезливая, истеричная, комплексующая дама с пониженным социальным иммунитетом. Теперь же, когда сама судьба поместила ее в гущу весьма неординарных событий, Клара вдруг почувствовала — это ее шанс.
Невзирая на полученные травмы, слава богу, с жизнью совместимые, она сейчас ощущала себя не пешкой, а самостоятельной, активной фигурой (почему бы не ладьей, к примеру?) в большой, увлекательной, но и опасной игре. С ней такое случилось впервые за все время ее существования, и Клара не хотела упустить своего. Есть в жизни другие радости, кроме однообразных вечеров с кретинами, чей мозг способен породить лишь пошлости про кораллы и Карла.
Перед сном она обязательно немного думала о будущем. Вот, допустим, выполнит она это поручение. Что будет дальше? Может быть, ей доверят еще что-нибудь важное: ну, там, пригласят поработать на детективное агентство. А что? Серьезный Шургин может обратить на нее профессиональное внимание. Эх, знать бы раньше, что в ней дремал такой вулкан. Можно было бы поступить в школу разведчиков или контрразведчиков. Клара никогда не понимала, какая между ними разница.
Но мечты мечтами, а про наблюдение за лжеДианой она не забывала ни на минуту. Даже ночью старалась под разными предлогами оказаться рядом с палатой, где лежала мумия с задранной вверх загипсованной ногой и подвешенной, также на растяжке, рукой. Весьма гордая тем, как она ловко добыла телефон таинственной (и, вероятно, очень опасной) медсестры, Клара жаждала новых подвигов.