– Я ем жареную курочку из погребка, – сообщила я.
– Если бы я была тобой, то поступила бы так же. – Как всегда, голос Пэтти был мягким и бархатистым, как каше мир. – Бедняжка, что ты сегодня пережила!
– Видела новости?
– Девочка, я видела все новости и читала все утренние газеты. И ты не поверишь, кто мне только что звонил.
– О господи, он и тебя доставал? – застонала я.
– Что значит и тебя? Он с тобой говорил?
– Да! Он даже предложил мне взять с собой Купера.
– Боже! – Вот что я люблю в Пэтти.
Она умеет отвечать прямо в точку.
– Это его пресс-секретарь придумал.
– Или Таня, – сказала я, приканчивая ножку и протягивая руку за крылышком.
Знаю, мне следовало бы вместо этого съесть яблоко. Но, к сожалению, яблоко бесполезно. После такого-то дня.
– Если я покажусь на свадьбе, она не будет выглядеть такой стервой. Все решат, что я не держу на нее зла за то, что она разлучила меня с Джорданом.
– Что в действительности не так?
– Мы были уже близки к разрыву, Таня лишь ускорила процесс. И все-таки я не пойду. Как бы неделикатно эти ни выглядело. Здорово придумано – пригласить свою бывшую невесту на свадьбу с другой. Все увидят, что ничего страшного не произошло. Но бывшая невеста не желает там светиться.
– Не знаю, – сказала Пэтти. – Теперь эго модно, судя по тому, что пишут в колонке сплетен «Тайме».
– Плевать, – ответила я. – Я вышла из моды еще в девяностых. Зачем снова начинать? Кстати, а ты сама пойдешь?
– С ума сошла? Конечно, нет. Хизер, скажи бога ради, что случилось у тебя в общежитии? То есть в резиденции. Ты знала эту бедную девочку?
– Да, – сказала я, выковыривая кусочек курицы, застрявший в зубах.
Какое счастье, что подруга меня сейчас не видит.
– Знала. Она была милой девочкой.
– Боже, кто мог сотворить с ней такое? И почему?
– Не знаю. – Я отломила кусочек курочки и, убедившись, что в нем нет ни косточек, ни жил, дала его Люси.
Она мигом сглотнула и посмотрела на меня с грустью, словно вопрошая, куда это он подевался.
– Пусть этим занимается полиция.
– Погоди, – не поверила Пэтти, – что ты только что сказала?
– Ты слышала. Не хочу в это вмешиваться.
– Умница! – Пэтти отодвинула трубку ото рта и сказала кому-то в сторону. – Все в порядке. На этот раз она не будет вмешиваться.
– Передай привет Фрэнку, – проговорила я.
– Она передает тебе привет, – сказала Пэтти мужу.
– Как там ваша новая няня? – Они только что наняли настоящую английскую няню – женщину средних лет.
Пэтти поклялась, что не допустит, чтобы с ней случилось то же самое, что и с Сиеной Миллер.
– О! – проговорила Пэтти. – Няня – просто супер. Мы оба ее боимся, зато Инди ее просто обожает. Кстати, Фрэнк говорит, что гордится тобой. Оставить расследование убийства полиции… Это настоящий прогресс.
– Спасибо, – сказала я. – А вот Магда с этим не согласна.
– То есть?
– Она думает, что копы станут винить во всем жертву. Даже Реджи сказал, что это выглядит как месть, что она, наверное, кому-то насолила.
– Реджи… это торговец наркотиками, который ошивается на углу вашей улицы? – озадаченно спросила Пэтти.
– Да. Он сказал, что поспрашивает у людей. Узнает, что говорят по этому поводу на улице.
– Хизер, прости меня, пожалуйста, возможно, я ошибаюсь, но когда ты говоришь такие вещи, мне кажется, что ты собираешься участвовать в расследовании.
– Нет, – ответила я.
Вдалеке послышался невнятный мужской голос. Потом Пэтти сказала Фрэнку:
– Хорошо, я ее спрошу. Но ты сам знаешь, что она ответит.
– Спросишь меня? О чем? – Мне стало любопытно.
– На следующей неделе Фрэнк выступает в пабе «У Джо», – напряженно сказала Пэтти. – Он спрашивает, не хочешь ли ты присоединиться?
– Конечно, хочу. – Меня удивил ее вопрос. – Обожаю это место.
– М-м-м… он имел в виду несколько другое. – Голос Пэтти все еще был напряженным. – Он спрашивает, не хочешь ли ты выступить вместе с ним?
Кусок курочки застрял у меня в горле.
– То есть спеть с ним?
– Нет, показать стриптиз. Конечно, спеть. – Неожиданно в телефоне зазвучал голос Фрэнка:
– Прежде, чем ты скажешь, нет, хорошенько подумай. Я знаю, что ты в последнее время кое-что написала…
– Откуда ты знаешь? – с горячностью спросила я, хотя отлично знала, откуда.
У Пэтти рот открывается гораздо чаще, чем мой. И она, заметьте, не заталкивает в него такое количество батончиков «Дав», как я. Поэтому носит 6-й размер, а не 12-й, грозящий перерасти в 16-й.
– Неважно, откуда, – сказал Фрэнк.
Он всегда был и остается преданным мужем.
– Ты несколько лет не выходила на сцену, Хизер. Тебе нужно снова попробовать.
– Фрэнк, я люблю тебя, и ты это знаешь. Именно поэтому я говорю тебе «нет». Не хочу портить твое выступление.
– Хизер, перестань. Ты сгорела из-за этого паршивца Карграйта. Я имею в виду старшего, а не младшего. Не слушай его. Уверен, у тебя все получится. Я умираю, хочу послушать, что ты там написала. А ребята с удовольствием тебе подыграют. Соглашайся. Там будет клевая тусовка.
– Нет, спасибо, – сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не дрогнул и Фрэнк не почувствовал моей паники. – Видишь ли, мои песни – слишком тяжелый рок для группы Фрэнка Робийярда.
– Что? – Фрэнк не поверил. – Не может быть! Они полюбят тебя. Перестань, Хизер. Когда еще у тебя будет возможность попеть в пабе? Это прекрасная площадка для самого тяжелого рока, который только можно придумать. Представь себе: только ты, стул и микрофон…
К счастью, в этот момент раздался звонок на другой линии.
– Упс… – проговорила я. – Мне нужно ответить, вдруг это Купер.
– Хизер, послушай меня, не…
– Я тебе перезвоню. – Я переключила телефон на другую линию, испытав огромное облегчение. – Алло?
– Хизер? – неуверенно проговорил смутно знакомый голос.
– Она самая, – ответила я также неуверенно.
Не так уж много мужчин мне звонят. Тем более что я стараюсь не давать свой домашний номер направо и налево. Никому. Ведь ник то у меня его и не спрашивает.