Феродик взмахнул костлявыми ручками.
— Но надо придерживаться логики! Еще ничего не доказано! Все может оказаться лишь фантасмагорией!
— В таком случае, не считаете ли вы этих двух джентльменов из другого мира сумасшедшими лунатиками? Или, может быть, они, на ваш взгляд, являются призраками?
Феродик бросил быстрый взгляд в сторону Майхака.
— Не могу судить об их подлинности, слишком коротко время знакомства. Но то, что они люди из другого мира, стоит подчеркнуть.
— Что же касается дела с агентством Лорквин, — подхватил Креван, — то я не понимаю, стоит ли и вообще поднимать такую шумиху из-за нескольких утаенных солов.
— За определением «несколько» скрывается более полумиллиона солов — вполне нетривиальная сумма, не правда ли? — вежливо заметил Майхак.
— Итак, обвинения предъявлены и должны быть доказаны, — подытожил Морлок. — Завтра же утром я буду просить Совет о возбуждении против Азрубала уголовного дела. Совещание по этому вопросу состоится завтра в полдень.
— Так быстро? — вскричал Феродик. — Что за рвение?
— Подобным недостатком не страдаю, — отрезал Морлок. — Я только хочу как можно быстрее установить истину.
— В таком случае мне нужно обдумать ситуацию, потому я покидаю вас немедленно, — родственник Азрубала поднялся и вышел из комнаты.
За ним последовали и остальные советники. Адриан проводил их до самого парадного выхода.
Потом собрались уходить и Майхак с Джейро. Оба роума с любопытством смотрели, как Джейро подгоняет с помощью рации флиттер.
— К утру вернетесь? — тихо спросил Адриан.
— Если прикажете.
— В таком случае — до утра.
2
На следующий день отец и сын снова прибыли в Роумарт, но на этот раз вместе со Скёрл. Гайинг остался на радиосвязи на борту «Фарсана». Все трое сразу же отправились в Коллоквари, где уже присутствовал кворум. Люди в своих старинных пышных костюмах казались частью грандиозного спектакля.
Там начался процесс, показавшийся всем троим чрезвычайно удивительным. После сообщения Морлока о том, что имя Азрубала замешано в таких преступлениях, продолжавшихся столько времени. Совет счел за лучшее начать выяснение обстоятельств тотчас же.
— Откуда у вас эта информация? — потребовал Феродик Урд.
— От господина, стоящего перед вами.
— Разве он не пришелец с дальнего края Сферы Гаеана?
— Вы правы.
— Хм. В таком случае его свидетельства сомнительны.
— Вряд ли.
Феродик продолжал ворчать, но Морлок не стал с ним спорить. Советники обменивались замечаниями, порой загадочными, а порой и вовсе не относящимися к делу. Время от времени они задавали вопросы Морлоку, который отвечал на них чрезвычайно кратко. Потом один из советников вдруг обратился к Скёрл с просьбой изложить всем события своей жизни. Скёрл охотно согласилась и описала Сассун Ойри в Тайнете, дворец матери Пайрай-пайрай на Мармоне, затем объявила, что является членом клуба Конверт, находящегося на одном уровне с клубами Кванторси и Вертопрах, чей статус, как всем в Тайнете известно, недосягаемо высок. Она попыталась дать и сравнительную характеристику условий жизни в Тайнете и Роумарте, но сбилась, поскольку цивилизованная система социальных статусов и клубного членства в последнем были ей неизвестны. Но, тем не менее, она предположила, что наличие высокого рашудо должно, вероятно, соотноситься с уровнем Квадратуры Круга или, на худой конец, с уровнем Печальных Цыплят. Потом она перешла к разнообразию условий жизни в Тайнете, где большинство людей занято интересной работой, многие жители владеют космическими яхтами, позволяющими им с комфортом путешествовать по всей Сфере. Разумеется, она с друзьями тоже прибыла на Фадер на такой яхте, которая в данный момент находится в нескольких милях от Роумарта.
Советники слушали девушку молча, но в конце концов остановили ее, попросив рассказать о себе Джейро, только вкратце. Юноша описал свою жизнь, добавив, что только недавно узнал тайну своего рождения. Его рассказ окончательно вогнал советников в скуку. Они начали переговариваться друг с другом, смотреть какие-то записи и вертеться в креслах. Заметив это, Джейро оборвал себя на полуслове и сел. Этого, казалось, никто даже не заметил.
— Теперь твоя очередь, — шепнул он Майхаку.
— Я думаю, они мало что услышали, — ответил тот. — Теперь их занимает проблема ланча.
— Ничего не понимаю! — возмутился Джейро.
— И не надо. Они следуют традиции, а наше дело — следовать им.
— Но они ничего не спросили об Азрубале!
— Они и так знают все, что им нужно, то есть, что Морлок просил их разрешения на уголовное разбирательство. Этого довольно, сейчас гораздо более важен ланч. Что делать — дела здесь делаются именно и только так.
— Да уж вижу!
После полудня все встали, и главный Канцлер объявил:
— Азрубал из дома Урд, обвиняемый в чудовищных преступлениях, предстанет перед судом, который решит, кто будет наказан: обвиняемый или обвиняющий.
— Что они хотят этим сказать? — вскинулся Джейро.
— Ну, в данном случае, это формальность. По традиции роумовской юстиции, если предъявленное обвинение не подтвердится, а обвиняемый будет признан невиновным, наказание падает на обвинявшего, дабы навсегда отучить его от лжесвидетельств. Но к нам эта ситуация не относится, тем более, что у нас есть Гайинг и «Фарсан».
— Но сама идея все же нехороша.
— Увы. Таковы порядки в Роумарте.
К ним подошел Адриан.
— Пока все. Продолжение совещания состоится после обеда. Буду рад, если вы присоединитесь к моему ланчу. В силу соблюдения и ваших интересов, и правил гостеприимства, я хотел бы позавтракать не здесь, а в Карлеоне.
— Спасибо. Думаю, сказав, что мы рады принять ваше предложение, я выражу мнение всех нас, — ответил Майхак.
— Так тому и быть.
3
В полдень пятеро судей встретились снова, но не в Коллоквари, а в большом зале дворца Варциал в надежде, что Азрубал предоставит для грядущего процесса нужные факты. Они сидели по одну сторону длинного стола, который сейшани мгновенно уставили кувшинами, бутылками, подносами с закусками, соленой рыбой, птичьей печенкой и тому подобными вещами, заслужив одобрение высокородных гостей, отличавшихся комплекцией, ростом и возрастом и имевших неизменно высокое рашудо. Главный судья, известный более как Магистр, был не только старшим среди этой группы сенаторов, но и обладал наиболее значительной наружностью. Он сидел, навалившись на стол и широко расставив тощие локти; лысый череп едва прикрывали несколько седых волосков, а длинные уши, тяжелые веки и тонкий нос придавали ему вид старой усталой совы. Он оглядел зал, убедился, что все в порядке, ударил в маленький гонг и провозгласил: