– Да, но ты все говоришь правильно. Как иначе должен говорить мужчина, который любит и боится потерять женщину?
В какой-то момент ей показалось, что она ведет себя отвратительно – она не должна была подпускать к себе близко мужчину, с которым только что познакомилась, это более чем легкомысленно.
– К тому же ты слишком молод, – зачем-то сказала она. – И понятия не имеешь, что значит жить с женой-судьей. Я прихожу домой поздно и не успеваю ничего по дому. Домработницу никогда в жизни не заведу, потому что никому не доверяю. Вот и приходится ночами стирать, гладить. Да и близким своим некогда время уделить. Вот такие мои дела… проблемы.
Она захотела, чтобы он ее поцеловал. И он поцеловал. И она в его руках почувствовала себя такой защищенной, спокойной.
– Ладно, пойдем пить чай, а то что-то холодно стало.
По дороге купили торт. Лена представила себя замужем за Сергеем, и весь путь до дома играла сама с собой в эту опасную, но такую приятную игру.
Марк пришел, когда чай уже был весь выпит, а женщина-судья с любовником, мечтавшим стать ее мужем, постелили постель. Испугавшись этого позднего звонка в дверь, Лена долго не могла попасть ногой в джинсы. Все прыгала на одной ноге, держась рукой за плечо голого Гурьева. Потом все же оделась (набросила на плечи первое, что попалось под руку, длинную мужскую рубаху) и, застегиваясь на ходу, выбежала в переднюю и бросилась к двери. Заглянула в глазок и, увидев Марка, восприняла его почти как неожиданно вернувшегося из командировки мужа – так ей стало страшно и стыдно.
– Привет, – сказал Марк каким-то придушенным голосом. – Извини, что я так поздно. Позвонил тебе, а у тебя телефон не отвечает.
– Я его… выключила, – вдруг вспомнила она, что сделала это по совету Сергея. «Пусть нам никто не мешает».
– С тобой все в порядке? А то ты какая-то…
Он смотрел на Лену и никак не мог понять, что в ней изменилось. Ее взгляд, блуждающий, осторожный и виноватый выдавал в ней чуть ли не преступницу. Хотя преступником собирался стать (для этого он и пришел) сам Марк. Он пришел поговорить с Леной и объяснить ей, что ее визиты сильно нервируют Риту, что его жена, при всей ее доброте и широте взглядов, оказывается, ревнует его. Всю дорогу к Лене он придумывал, как бы построить разговор так, чтобы Лена не обиделась. Но получалось, что в любом случае его визит к ней ее оскорбит и что она, конечно же, пообещает, что больше к ним никогда не придет: «Главное, твою Риту не нервировать». (Он словно слышал голос Лены.) Она непременно обидится. Тут и гадать нечего. А что делать? Позволить ей и дальше трепать нервы Рите? Он слишком любит ее, чтобы променять спокойствие и гармонию их отношений на дружеское участие в судьбе однокурсницы. Дружба дружбой, но Рита для него всегда была на первом месте. И как только он раньше не догадался, что все те часы, которые он проводил в кабинете за долгими разговорами с впавшей в депрессию Леной, Рита места себе не находила, ревновала, злилась, страдала. «У кошки заболи, у собаки заболи, у Риточки – заживи». Вот такую детскую присказку он твердил, поднимаясь к Корсаковой и желая, чтобы как можно скорее закончился предстоящий им и тяжкий для обоих разговор.
И вот вдруг неожиданно для себя он находит Елену в очень странном состоянии, которое лишь с большим трудом можно назвать депрессивным. Особенно в тот момент, когда за ее спиной вырос довольно-таки высокий молодой мужик. Он тотчас вспомнил слова Риты о том, что Лена в последний раз приходила как раз для того, чтобы попросить Марка «пробить» личность человека, пытавшегося ухаживать за ней. Марк испытал облегчение, увидев, что Лена дома не одна, что теперь-то у нее наконец появился человек, который и поможет ей (надо надеяться) выкарабкаться из ее душевного кризиса.
– Марк… здравствуй. Познакомьтесь. Это Марк, мой товарищ, коллега, друг. А это – Сергей Гурьев.
Марк сразу понял, что она назвала своего ухажера по имени и фамилии не случайно – чтобы он запомнил и выяснил, что это за фрукт. Что ж, он понял. Он хотел было уйти, но Лена пригласила его выпить чаю. Спрашивается, зачем она это сделала? Просто так, из вежливости, или же она хотела тем самым попросить Марка задержаться у нее подольше, чтобы пообщаться с Гурьевым? Или же… А что, если она его боится, и это приглашение на чай является способом удержать Марка, чтобы позже дать ему понять – она просто-напросто никак не может отделаться от этого опасного парня?
Хотя все могло обстоять совершенно иначе. Он же пришел неожиданно, возможно, спугнул их, потенциальных или уже настоящих любовников, и Лена пригласила Марка выпить чаю просто так, машинально, нисколько не задумываясь, что Марк может принять это предложение. Осторожный Марк принял решение все же остаться и посмотреть, как дальше будут развиваться события. Он смотрел на Лену, не отводя глаз, в надежде, что та подаст ему знак: выметаться ли ему, мол, все в порядке и он – третий лишний, или же остаться, ей это необходимо.
Но, глядя на Лену, невозможно было понять, что она чувствует, кроме растерянности: радость от присутствия понравившегося ей мужчины, или животный страх за свою жизнь? Надо сказать, Гурьев сначала произвел на Марка довольно-таки приятное впечатление, но потом с каждой минутой он нравился ему все меньше и меньше и даже начал казаться подозрительным – уж слишком затянулось его молчание. Мысль о том, что Гурьев просто-напросто дико приревновал свою любовницу к неожиданно появившемуся в ее квартире другу, к тому же такому красавцу, Марку даже не пришла в голову.
Однако с каждым глотком слабого, явно разбавленного чая напряжение росло. Лена, пребывая в смятении чувств, вероятно, чтобы ускорить процесс, решила пренебречь святыми обязанностями гостеприимной хозяйки и вместо того, чтобы заварить свежий напиток, долила в заварочный чайник, где были остатки чая, теплой воды. Нет, Марк, конечно, не обиделся, больше того, он воспринял и этот странноватый для Лены поступок как знак: Марк, ты видишь, мне сейчас не до чая, мне вообще ни до чего, этот человек опасен, разве ты не понимаешь?
Сталкивающийся каждый день с убийствами Марк на самом деле на глазах Лены Корсаковой сам превращался в маньяка, только с «обратным» знаком: ему в каждом незнакомом мужском лице виделся маньяк-убийца.
Лена же никак не могла дать понять засидевшемуся (прошло двадцать пять минут!) Марку, насколько он некстати, у нее сейчас все хорошо, и он своим визитом может лишь все испортить, сломать то теплое, наполненное нежностью и желаниями чувство, связывающее ее с Гурьевым. Марк, какой же ты дурак, читалось в ее взгляде. Марк же истолковывал этот взгляд по-своему: вот видишь, Марк, я же говорила тебе, как я сейчас слаба и уязвима, не могу отделаться от этого типа.
Звонок в прихожей заставил вздрогнуть всю троицу. За сильным, звонким и каким-то нетерпеливым звонком последовал характерных звук отпираемых замков, потом звон ключей, стремительные легкие шаги, и вот в кухню вошла высокая стройная девушка. Светлые волосы ее струились по плечам и груди и заканчивались на уровне обтянутых мягкой джинсовой тканью ягодиц. Это вернулась Инна, которая отсутствовала в квартире с момента развода родителей. Молодые оленьи глаза сначала выразили радость, когда она увидела мать и Марка, но потом, заметив незнакомого мужчину, как-то сразу потухли.