– Ты только что сказал ей, что ее могли изуродовать, – вмешалась Мира, – а это означает, что опасность грозила не только ей, но и Фабиоле, и ее маме. Как она после этого должна на тебя смотреть?!
– А пусть она вообще распахнет настежь все двери и пускает в дом всех подряд… Она же не понимает русского языка!
Рита замотала головой, пытаясь взять себя в руки. Конечно, Марк был прав, а она потеряла всякую бдительность. Но кто такая Кира? И кто вообще эти две сестры?
– Хорошо. Марк, пойдем в кухню. Мира, извини, что мне пришлось втянуть тебя в эти семейные разбирательства… Но я правда была не в себе. Когда я увидела эти снимки, презервативы, у меня все перед глазами поплыло, я подумала, что умру или сделаю что-то страшное…
– Таня была домработницей у одного моего товарища, я попросил, чтобы он уступил мне ее на день… Не мог я пригласить тебя в свою захламленную «берлогу», понимаешь? Я тебе говорил! Тогда! А ты что подумала? Приревновала меня?
– Марк, ты должен нам все рассказать, – потребовала Мира и тут же, не меняя трагичного выражения лица, спросила: – Рита, что у тебя на ужин?
– Не знаю… Не помню.
В кухне их ждала разбуженная, встревоженная Ксения Илларионовна. В домашнем халате, розовая после сна, она смотрела с виноватым видом то на Марка, то на Риту.
– Это я во всем виновата… Это я позвонила тебе, Марк, и рассказала про эту женщину. Но я так испугалась! Прошу вас, не ругайтесь, пожалуйста! Ты, Марк, и так довольно редко стал бывать дома. А Рита – я знаю свою дочь – в каждом человеке видит всегда только хорошее. И, если бы эта женщина не смахивала на сумасшедшую, я бы и сама не забеспокоилась, я так думаю… Возможно, сработала моя интуиция.
Марк, которому меньше всего хотелось, чтобы при его разговоре с Ритой и Мирой (Миру, как это ни странно, он переносил легко, больше того, ему почему-то казалось, что в ее присутствии ему будет легче объясняться) присутствовала теща, поспешил заверить ее, что ругаться никто не собирается.
– Ксения Илларионовна, мы, напротив, оба очень благодарны вам за то, что вы позвонили мне и что я, испуганный, пусть и поздно, но все-таки примчался домой. Так что не переживайте, мы не собираемся ругаться. Наоборот, нам есть о чем поговорить друг с другом.
– Я поняла, – вздохнув, улыбнулась Ксения Илларионовна, – у вас, как всегда, дела! И ты примчался сюда не из-за этой танцовщицы, а чтобы рассказать этим двум любительницам криминальных приключений какую-нибудь невероятную историю про убийства… так? Ты всерьез надеешься на их помощь?
– Конечно… Тем более что это – двойное убийство.
– Постой, это не то ли – про двух супругов, отравленных разными ядами? Он бизнесмен, а она – домохозяйка? Идеальная пара, они так любили друг друга…
Марк медленно перевел взгляд на тещу:
– Ксения Илларионовна, откуда вы, не покидая Пристанного, все это знаете?! Ведь убийства произошли совсем недавно!
– Так… Знаю, и все. Просто у одной моей знакомой сын работает в прокуратуре.
– Фамилия?
– Марк, не проси – все равно не расскажу. Я обещала!
– И что еще вам рассказала знакомая? Может, вам и имя их убийцы назвали?
– Нет. Но она сказала мне, что женщина, может, и сама отравилась. Словом, все это надо доказывать, и тебе предстоит еще много работы.
– Рита, скажи хотя бы ты, кто эта мамина знакомая? – потребовал Марк.
– Она шутит, Марк, – мягко сказала Рита. – Уверена, что она смотрела местные новости или слушала криминальную хронику.
Ксения Илларионовна расплылась в улыбке.
– Ладно, я вас оставлю. Только вы уже потише беседуйте, а то девочку разбудите. Марк, ты когда в последний раз видел свою дочь?
– Жаль, что она спит…
– Знаешь, она так на тебя похожа! С каждым днем все больше и больше.
– Рита, разогрей мне что-нибудь, посидите здесь с Мирой, а я пойду взгляну на Фабиолу. А то я так скоро забуду, как выглядит моя дочь!
После этих слов что-то произошло – словно в самóм воздухе разрядилось напряжение, мешавшее близким людям понять друг друга. Рита, занявшись ужином, как-то успокоилась, и боль в груди, мешавшая ей дышать последние несколько часов, утихла. Мира тем более, видя, как пришла в себя подруга, которая еще недавно была на волосок от трагедии, повеселела и едва сдерживала себя, чтобы не позвонить мужу, успокоить его, рассказав, как все славно получилось и что у Риты с Марком, слава богу, все нормально. Что уж говорить про Ксению Илларионовну, которая, успокоившись, что она не стала поводом для семейного скандала, счастливая, проводила Марка в спальню, где спала ее внучка, и замерла, глядя, как Марк любуется разметавшейся в безмятежном детском сне Фабиолой…
Оставалась интрига, связанная с убийством Миши Семенова и появлением новых персонажей – Татьяны и Киры Захаровых. Кто они? Марк сказал, что они сестры.
Машинально раскладывая на тарелке ломти розовой жирной селедки, Рита пыталась вспомнить каждое произнесенное Марком слово. Мысли путались, слова, словно темные цветы, распускались в памяти… Татьяна подозревается в убийстве Миши Семенова. Татьяна – та самая девушка, вроде бы балерина, которая однажды убиралась в квартире Марка, бывшая когда-то домработницей у его друга. Какого друга? Стоп. Балерина! Она почему-то назвалась Наталией и сказала, что это ее парень ушел к балерине. То есть что это не она балерина, а та, к которой ушел ее парень… «Мужчины любят только балерин?.. Но я умею танцевать. Вы же видели…» Она – балерина, но сказала, что это та, другая, – балерина… Еще она поменяла имя. Обманула Риту. Еще Марк сказал, что она могла Риту покалечить. Но за что? Обливают серной кислотой обычно в приступе болезненной ревности или зависти. Об этом знают все. Неужели эта самая Наталия-Татьяна, назовем ее «Балерина», любила когда-то Марка, была его возлюбленной, а он влюбился в Риту? Но это было давно, несколько лет назад, и страсти должны были уже давно улечься. К тому же Марк, как считала Рита, был с ней предельно откровенен. Он бы непременно рассказал ей о существовании женщины, которая могла быть для Риты опасна… Тем более что он намекнул в разговоре с Ваней – «эта Татьяна – не в себе… У нее и прежде бывали заскоки, она несколько раз пыталась покончить с собой…». Значит, Марк знал, что Татьяна-Натали способна покалечить его жену – и все это время молчал?
Нет, что-то было в этом непонятное. И она, накрывая на стол, с нетерпением ждала возвращения Марка, чтобы выслушать его объяснения. Чтобы он рассказал наконец, что происходит и за что убили Мишу Семенова?! Рита вдруг осознала, что за всеми своими переживаниями и ревностью она как-то странно неглубоко восприняла смерть Миши. Когда же Рита представила, что ее гостья могла появиться и в ее доме с букетом и убить ее саму или ее близких, ей стало и вовсе не по себе…
– Рита… – подала наконец голос молчавшая, задумавшаяся, как и Рита, Мира. – Я вот что подумала… Это как же надо было насолить этой бедной женщине, чтобы она решилась убить вашего друга, Семенова! Вероятно, произошло что-то ужасное, страшное, раз она решилась на такое! К тому же она на самом деле не в себе, поскольку действовала крайне неосмотрительно. Посуди сама. Она идет к Семенову и убивает его. Затем, словно бы специально, для того чтобы как-то проявить себя, присылает Марку свой снимок, словно напоминая ему о себе, о том, что было когда-то и что выстрелило только сейчас…