Когда тебе плохо, когда твой любовник подолгу не звонит тебе, ты становишься страшной эгоисткой и начинаешь, сама того не замечая, заполнять время, да и жизнь своей подруги, собой – своими проблемами, слезами, соплями и истериками. Тебе кажется, что это единственно верный способ как-то облегчить собственные страдания. Тебе кажется, что у твоей-то подруги, в отличие от тебя, все в порядке, а потому ничего страшного не случится, если ты взвалишь на нее свои проблемы, если будешь звонить ей каждые четверть часа, оповещая ее о своих переживаниях, если и вовсе не поселишься у подруги – пережить это трудное время.
И все-таки любовник – это не признание в готовящемся убийстве. К тому же, скрывая от близкой подруги свое намерение разделаться (или избавиться, как вам будет угодно) с мужем, ты ее тем самым как бы спасаешь, избавляешь от возможности (или риска) быть привлеченной по делу об убийстве. Она в этом случае не сможет проходить по этому делу в качестве твоей сообщницы. В качестве свидетельницы, пожалуй, да. И ничего особенного в этом нет. Она всегда сможет подтвердить алиби на момент убийства и расскажет следователю о том, какие замечательные отношения были между мной и Гарашиным (уж на это у подруги хватит ума, тем более что она-то может предположить, что это ты укокошила собственного мужа, а потому ей, подруге, просто по штату положено покрывать тебя – кто знает, может, и она когда-нибудь отравит своего мужа, и в этом случае я смогу пригодиться ей так же, как и она мне сейчас).
Гарашин хочет любви. Он подходит ко мне, сытый, спокойный, смотрит на меня так, что я понимаю, чего он хочет, и покорная Саша, как овца, идущая на заклание, плетется за ним в спальню.
Алекс же, усевшись на подоконнике, смотрит ей вслед с презрением. Потом берет телефон и звонит Ванечке.
Осталось совсем недолго, недолго, недолго…»
13 декабря 20.. г.
Марк
Молодая женщина лежала на полу в кухне, в луже воды. Налицо были попытки вернуть ее к жизни. Кто-то, кто находился поблизости от нее незадолго до смерти, пытался заставить ее облегчить желудок, делал промывание. На столе стояла пустая банка с остатками воды, на полу – мокрые полотенца. Повсюду беспорядок, как бывает, когда человек в панике пытается что-то найти, как-то спасти умирающего. Но все оказалось бесполезным. Женщина была мертва.
Судмедэксперт, Борис Анджан, плотный красивый брюнет, осматривал труп.
– Что скажешь, Борис? – спросил Марк, так и не сумевший за долгие годы привыкнуть к смерти молодых женщин и всякий раз переживавший по этому поводу. – Отравление?
– Думаю, да. Но мне требуется сделать ряд анализов, чтобы выяснить, чем именно она была отравлена.
– Как ты думаешь, при беглом осмотре можно утверждать, что ее никто не заставлял принять этот яд? И – с чем она его приняла?
– Марк, всему свое время. Одно могу сказать – видимых следов насилия не наблюдается. Следов инъекций я тоже пока не заметил, хотя она же одета… Как видишь, все ее лицо в красных крапинках – это сосуды на коже полопались от рвоты… А она была до этого, судя по всему, физически вполне здоровая женщина, крепкая, красивая, как обычно…
– Вот это ты правильно заметил – как обычно. В последнее время погибают почему-то красивые женщины.
– Натуральная блондинка, смотри, ни следа краски на волосах. Женщина, можно сказать, холеная, ухоженная. Смерть наступила сегодня, приблизительно, между 9 и 10 часами утра, то есть совсем недавно.
Марк между тем крутил в руках ее паспорт, который он нашел в ящике письменного стола в одной из комнат квартиры, где обнаружили труп.
– Гарашина Александра Николаевна. Двадцать пять лет. Замужем за Гарашиным Юрием Львовичем, тридцати шести лет от роду. Детей, как видно из паспорта, они не нажили. Судя по обстановке, семья обеспеченная, много дорогих вещей. Интересно, и где же ее муж? И не он ли пытался ее откачать?
– Марк, может, это все-таки самоубийство? – предположил Борис Анджан. – Ну… Надоело девушке жить, вот она и…
– Да, все может быть, только тогда непонятно, кто устроил весь этот бардак в кухне и почему он скрылся?
– Может, она сама все и устроила. Выпила яду, а потом передумала умирать и принялась метаться в кухне, пытаясь спастись, напилась воды, вызвала рвоту… Носилась по кухне, опрокидывая все на своем пути, судорожно хватаясь за ускользающую жизнь…
Соседка, обнаружившая труп, женщина лет тридцати с небольшим, брюнетка с серыми грустными глазами, всем своим видом демонстрировала покорность и кротость. Она села перед Марком, смиренно сложив руки на коленях.
– Как вас зовут?
– Алла.
– Фамилия?
– Спиридонова.
– Можно посмотреть ваш паспорт?
Соседка принесла паспорт.
– Расскажите, Алла, как случилось, что вы вошли в квартиру? При каких обстоятельствах вы обнаружили труп, не слышали ли перед этим каких-нибудь криков… Что вы вообще можете сказать о семье Гарашиных?
– Знаете, мне как-то не по себе… – Женщина как-то вся подобралась, сжалась, тяжело вздохнула. – Они – хорошие люди. Добрые, приветливые, отзывчивые. Когда что надо, – а мы с мужем купили здесь квартиру недавно, – мы всегда обращались к Юре и Алекс.
– Алекс?
– Да, она сама попросила ее так называть. Сказала еще, что имя Саша – какое-то несовременное, деревенское и бесполое, что ли…
– Понятно. Какой она была?
– Вы же видели… Красивая, яркая, ей ничего не стоило быть доброй, милой… У нее все было, и она щедро со всеми делилась. Она даже в долг нам дала, полторы тысячи долларов, когда мы покупали мебель. Правда, мы расплатились, можете спросить у Юры.
– Юра – это ее муж. Где и кем он работает?
– У него свой бизнес. Он состоятельный человек. Не жмот. Алекс никогда не жаловалась на мужа. Знаете, иногда богатые мужья экономят на своих женах, держат их в черном теле, а в этой семье все было в этом плане благополучно. Да и вообще, они любили друг друга, и только одно омрачало их, казалось бы, безоблачную жизнь – это отсутствие детей. Причем оба – здоровые, никаких физических проблем, я имею в виду, не было. Господи, мне не верится, что Алекс умерла! Я видела ее труп… Хоть я и не медик, но как-то поняла, что она отравилась, и, судя по беспорядку на кухне, ее кто-то пытался спасти, ей делали промывание желудка… Но никаких криков я не слышала…
– Какие крики вы имеете в виду?
– Ну… там… Когда человек выпил яду, и у него начинают гореть все внутренности… Я недавно посмотрела фильм «Мадам Бовари», так она там так кричала! Словом, ничего подобного я не слышала. Хотя если бы даже бедная Алекс и кричала, то вряд ли я услышала бы. Здесь, в этом доме, толстые стены, хорошая звукоизоляция.