Справедливости ради должна признать, что Тиффани тоже старается. Но делает это неосознанно (я имею в виду — вызывает смех).
— Он мне нравится совсем не поэтому, — шепчу я Тиффани. — Ты сама знаешь.
— Знаю, — со скучающим видом тянет Тиффани, — знаю. Из-за всей этой докторской ерунды, из-за того, что он будет спасать жизни маленьких детей. И бла-бла-бла…
— Вот именно, — говорю я. — Но не только поэтому. Хотя отчасти, да. А еще он — самый лучший парень во всем мире.
— Согласна, — подтверждает Тиффани и хватает hi корзинки, которая стоит на столе, сырную палочку. — Но, знаешь, теперь доктора зарабатывают совсем немного. Из-за страховых фондов. Если только они не пластические хирурги.
— Да. — Я начинаю злиться. — Но Люк занимается эти м не из-за денег. Он уже работал в инвестиционном банке. Но бросил это занятие, как только понял, что спасать жизни гораздо важнее, чем просто делать деньги.
Тиффани громко хрустит сырной палочкой.
— Это зависит от того, чью именно жизнь нужно спасать, — говорит она. — Некоторые этого совсем не стоят. Это я так, к слову.
— Видишь ли… — Я не знаю, что на это ответить. — Не важно, будет он зарабатывать много или нет. Потому что я планирую заработать столько денег, что хватит нам обоим.
Тиффани, услышав такое, оживляется:
— Правда? Интересно как?
— Я буду разрабатывать модели свадебных платьев, — отвечаю я. — Сама знаешь. — Было бы хорошо, если бы она хоть изредка меня слушала. — Точнее, буду заниматься их переделкой, реставрацией.
Тиффани таращится на меня с нескрываемым удивлением:
— Как Вера Ванг, что ли?
— Что-то вроде, — говорю я. Объяснять в подробностях, пожалуй, не стоит.
— А я и не знала, что ты училась на дизайнера, — удивляется Тиффани.
— Я и не училась, — признаюсь я. — Я закончила факультет искусств Мичиганского университета.
Тиффани фыркает:
— Конечно, это многое объясняет.
Я пригласила ее, только чтобы сделать ей приятное. Мне совсем не хотелось, чтобы меня оскорбляли в моем собственном доме. Или в доме матери моего возлюбленного.
Но прежде чем я смогла что-то сказать, нас прервали…
— Мы решили покончить с «Кровавой Мери», — объявляет месье де Вильер. Он держит в руке одну из бутылок, ту, которую принес Рауль. — Это бутылка молодого «Божоле» этого сезона. Вам обязательно нужно попробовать. К сожалению, ваши друзья опаздывают, но дело не терпит отлагательств. Вино не любит ждать! Все срочно должны выпить!
— Звучит многообещающе, месье да Вильер, — говорю я и беру у него из рук бокал. — Спасибо.
Тиффани тоже берет бокал и, когда папа Люка исчезает, со смешком говорит:
— Он такая лапочка.
— Да, — соглашаюсь я, глядя вслед пожилому человеку в синем спортивном пиджаке. — Иначе и быть не может. — Как может Биби де Вильер изменять ему? Да еще так…хладнокровно.
Кстати, это так на нее не похоже. О, она очень стильная и, видимо, забавляется, заставляя людей думать, что у нее в голове только сумочки из последней коллекции Фенди и одежда от Марка Якобса.
Но я видела, как смягчилось ее лицо, когда я заговорила о Ренуаре. Она любит живопись — не людей, которые ее дарят, а саму живопись. Поверхностный человек не может любить живопись. Во всяком случае, я так считаю.
Но какой нужно быть, чтобы встречаться с любовником (если тот, кто ей звонил, действительно ее любовник) за спиной у мужа, с которым она только что воссоединилась?
Я совсем не собиралась об этом никому рассказывать. Особенно когда Люк вернулся с учебы и она сразу же спросила: «Дорогой, мне никто не оставлял сообщений? Один мой друг сказал, что он много раз сюда звонил…»
Люк лишь пожал плечами и ответил:
— Я ничего не получал. А ты, Лиззи? Ты слушала на автоответчике сообщения для мамы?
Я чуть язык не проглотила. Так мне было неловко.
— Сообщения? На автоответчике? — Я специально тянула время, но в конце концов показала себя еще большей идиоткой, чем считала меня мама Люка.
— Это то, на чем люди оставляют друг другу сообщения, — вполне доброжелательно пояснила миссис де Вильер.
Отлично. Теперь она думает, что я круглая идиотка.
— Хм, — промямлила я, так и не выходя из столбняка. — У-гу. — Отлично. Мычание всегда мне помогало.
Но потом моя болтливость все-таки вылезла наружу, на этот раз весьма кстати.
— Знаете, — сказала я, — несколько раз я видела, что лампочка мигает, но, когда я нажимала на кнопку, оказывалось, что на пленке ничего не записано. Наверное, просто аппарат сломан.
К моему великому облегчению, миссис де Вильер кивнула и сказала:
— Да, конечно, это вполне возможно. Он довольно старый. Нужно и мне стать технофобом и завести себе голосовую почту. Как бы не забыть внести новый пункт в список покупок!
Класс. Теперь мама Люка займется голосовой почтой, потому что я заставила ее думать, что с ее абсолютно исправным автоответчиком что-то не так.
А что еще я могла сказать? О да, миссис де Вильер, тот человек с очаровательным иностранным акцентом оставил вам множество сообщений, но я их стерла, потому что решила, что он ваш любовник, а мне так хочется, чтобы вы с мужем были вместе?
Да уж. Это добавило бы мне у родителей Люка популярности.
— И как вам понравилось вино? — спрашивает меня и Тиффани заглянувший на кухню Рауль. Он вполне симпатичный, но явно не подходит под определение «красивый мальчик». У него хорошая улыбка и густые волосы на груди, вылезающие из-под расстегнутого воротничка рубашки… а расстегнута у него только одна пуговица.
— Отличное, — говорю я.
— Я люблю его. — Тиффани наклоняется и целует Рауля, практически встав коленом на миску с клюквенным пюре. — Почти так же, как тебя.
Оба начинают сюсюкать друг с другом, как маленькие дети, а я едва сдерживаю приступ рвоты. И тут раздается звонок в домофон.
— А-а, — слышу я голос Люка. — Наконец-то.
Люк просит Карлоса пустить Чаза и Шери.
Как раз вовремя. А то индейка уже вот-вот пересохнет. Как долго можно нагревать птицу? Особенно такую, которую уже один раз жарили — или что там они делают с полуфабрикатами индейки?
Я достаю птицу из духовки и с облегчением вижу темно-золотистую корочку. Как и было обещано в инструкции, которая к ней прилагалась, индейка не пригорела, она покоилась в лужице собственного сока. Миссис Эриксон, которая в свои семьдесят знала толк в птице, оказалась права.
Раздается звонок в дверь, и Люк спешит навстречу.
— Привет, — доносится до меня его радостный голос. — Ты что такой… А где Шери?