Book.

Но и выставлять себя дурой перед Боно я тоже не собираюсь.

9 марта, вторник,

Большой бальный зал в «Плазе»

Сегодня днем, когда мы вошли в Большой бальный зал, там сидел целый оркестр и настра­ивал инструменты.

Кроме того, там были осветители и звукоопе­раторы, они носились и повторяли что-нибудь вроде: «Проверка, один, два. Один, два, один, два, проверка».

К тому же в зале появилась сцена.

Да-да, настоящая сцена, ее установили у одной стены.

Можно подумать, что в «Плазу» приехала команда какого-нибудь реалити-шоу и за одну ночь соорудила гигантскую сцену с полным комплектом вращающихся декораций, включая стены замка, берег, деревню с магазинчи­ками и кузницу.

Невероятно.

Столь же невероятным было плохое наст­роение, в котором бабушка нас встретила, ког­да мы вошли в зал.

— Вы опоздали! — завизжала она.

— Да, бабушка, извини, — сказала я. — На Пятой авеню была авария с конной повозкой.

— Что вы за артисты? Профессионалы так не поступают! — закричала она, не обращая на меня внимания. — Будь это бродвейское шоу, вас бы всех уволили! Для опоздания на сцену не может быть никаких оправданий!

— Э-э... — начал Джей Пи. — Лошадь, ко­торая везла повозку, провалилась в яму на асфальте. Ее оттуда вытаскивали десять такси­стов. Говорят, с лошадью все будет хорошо.

Эта информация подействовала на бабушку совершенно чудесным образом. Точнее, не ин­формация, а тот, кто ее сообщил.

— О, Джон Пол, — сказала она. — Я вас не заметила. Проходите, пожалуйста, и позна­комьтесь с костюмершей. Она подгонит костюм кузнеца по вашей фигуре.

!!!!!

Ха! Неважно, кто нравится Джею Пи, я или Лилли, зато ясно, кто нравится бабушке.

Итак, мы все оделись в костюмы, и генераль­ная репетиция началась. Для того чтобы наши' голоса не заглушил оркестр — скрипки, духо­вые и все такое, — нам пришлось прицепить маленькие микрофончики, как будто это было настоящее, профессиональное шоу. Петь в мик­рофон было так странно — в настоящий микрофон, а не в щетку для волос, которую я обычно держала вместо микрофона, когда пела. Наши голоса разносились по всему залу.

Я была даже рада, что столько раз поднима­ла с мадам Пуссен рояль. Потому что теперь я, по крайней мере, могла брать высокие ноты.

Но Кении не помогли даже наши трениров­ки на лестничной площадке. Он все равно танцевал из рук вон плохо. Он двигался так, будто его ступни существовали отдельно от ос­тальной части ног, причем ни то ни другое не подчинялось командам мозга. Теперь бабушка велела ему во время танцевальных номеров вста­вать позади хора.

А прямо сейчас она зачитывает нам свои за­метки на полях» Она это делает после каждой репетиции. Пока мы репетируем, она нас не прерывает и ничего не исправляет, а вместо это­го делает себе пометки и в конце все их зачи­тывает. Сейчас, например, она говорит Лилли, что когда та поднимается по ступеням дворца встречать Албуана, она не должна поднимать шлейф длинного платья двумя руками. «Леди, — говорит бабушка, — приподнимала бы шлейф ОДНОЙ рукой».

— Но я не леди, — возразила Лилли. — Я проститутка.

— Любовница, юная леди, — сказала ба­бушка, — это не проститутка. Разве Камилла Паркер-Боулз была проституткой? А мадам Чан-Кай-Ши? А Эвита Перрон? Нет. Многие величайшие женщины, которые стали ролевыми моделями для женщин всего мира, начи­нали как чьи-то любовницы. Это не значит, что они были проститутками. И будьте любезны со мной не спорить. Вы будете поднимать шлейф ОДНОЙ рукой и никак иначе.

Теперь она переходит к Джею Пи. Есте­ственно, все, что он делает, просто идеально.

Хотя, честно говоря, не знаю, почему она решила, что если она будет сдувать пылинки с сына Джона Пола Рейнольдса-Эбернети, это как-то поможет ей обойти его на торгах за ис­кусственный остров Дженовия.

Но, с другой стороны, я больше не пытаюсь понять бабушку. Я хочу сказать, эта женщина окутана загадками. Только мне покажется, что я начинаю ее разгадывать, как она выдает ка­кой-нибудь новый навороченный план. Так что мне давно пора перестать удивляться. Она ни­когда мне не скажет, какие мотивы на самом деле стоят за ее поступками, например, поче­му она так настаивает на том, чтобы Розагунду играла я, а не кто-нибудь другой, кто будет действительно хорош в этой роли, например Лилли.

И она никогда не признается, почему она решила, что если она будет такая вся из себя милая и любезная с Джеем Пи, это поможет ей заполучить искусственный остров. И вот мы сидим и слушаем, как она говорят:

— Джон Пол, мне очень понравился поклон, который вы отвесили в этой сцене. Но могу я вам кое-что предложить? Мне кажется, было бы очень красиво, если бы после поклона вы подхватили Амелию на руки и обняли ее так, чтобы она откинулась назад, и поцеловали... Физер, дорогая, покажите ему, что я имею в виду.

Минуточку. Минуточку???????

9 марта, вторник,

по дороге домой из «Плазы»

О БОЖЕ!!!!! ДЖЕЙ ПИ ДОЛЖЕН МЕНЯ ПОЦЕЛОВАТЬ!!!!! ВО ВРЕМЯ СПЕКТАКЛЯ!!!!!

ТО ЕСТЬ МЮЗИКЛА!!!!!!!!!!!!!!!!!

Поверить не могу! Ведь этого поцелуя даже не было в сценарии. Бабушка явно добавила его только что, в последнюю минуту, только пото­му что... даже не знаю почему. Он вообще ни­чего не дает для развития сюжета. Это просто глупый поцелуй между Розагундой и Густавом.

Я даже сомневаюсь, что это исторически до­стоверный факт.

Но, с другой стороны, вряд ли можно счи­тать достоверным историческим фактом и то, что после того как Розагунда убила Албуана, все горожане и король Италии собрались на пло­щади и стали петь о том, как они рады, что Албуан убит.

Но все равно. Бабушка знает, что мое сердце принадлежит другому мужчине, даже если сей­час наши отношения, возможно, разладились.

И вообще. О чем она только думала, предла­гая мне целовать другого мужчину?

Я к ней подошла — естественно, ПОТИ­ХОНЬКУ, потому что я, конечно же, не хотела, чтобы Джей Пи узнал, что я не на сто процен­тов поддерживаю ее идею насчет поцелуя. Да, я не хочу предавать бойфренда, целуясь с дру­гим парнем, а тем более с тем самым парнем, с которым я меньше недели назад танцевала сексуальный танец, но и ранить чувства Джея Пи я тоже не хочу. Так вот, когда я к ней подо­шла и тихонько спросила, не сошла ли она с ума, она отрезала:

— Ох, Амелия, ради бога! Зритель ожидает, что в конце мюзикла главный герой и главная героиня поцелуются. Было бы просто жестоко его разочаровывать.

— Но бабушка...

— Только, пожалуйста, не надо мне гово­рить, что, по-твоему, поцеловать Джона Пола — это страшное предательство твоей любви к Тому Мальчику.

Тем Мальчиком она называет Майкла.