— Поехали! — воскликнул Габриель.
Мы рванули вперед.
Я провела на Манхэттене всю свою жизнь. Пробовала китайские пельмени в Чайнатауне, а, в Маленькой Италии — пиццу из настоящей печи. Забиралась на самый верх небоскреба Эмпайр-стрит-билдинг, а также на статую Свободы. Выяснила биографии моих предков вплоть до их прибытия в Америку (из Англии с папиной стороны и из Венгрии — с маминой) через остров Эллис, что в устье реки Гудзон. Часами пропадала в «Стрэнде», который по праву считается самым большим букинистическим магазином в мире. Я тоже завтракала у «Тиффани»: купила бублик в киоске рядом с магазином, когда мы ездили на экскурсию в Музей современного искусства. И в самом деле видела там картины Вермера! (Сложно поверить, что такое вообще возможно без использования компьютерной графики.) Каталась на катамаранах в Центральном парке и на коньках — в Рокфеллер-центре. Мне довелось посетить Всемирный торговый центр, пока он был еще в своем первозданном виде, до появления «нулевой отметки». Но я никогда, никогда не ездила вдоль Четвертой авеню на скутере за спиной у симпатичного парня. И знаете что? Очень даже неплохой способ передвижения по городу! Ни в какое сравнение не идет с моими прежде любимыми метро или пешей прогулкой. Даже несмотря на то, что из-за сильного ветра из глаз потекли слезы, а Козабелла, спрессованная между моим животом и спиной Габриеля, пребывала в мрачном настроении, было так весело проезжать пробки насквозь, опережать курьеров на велосипедах, проскакивать почти на красный свет. Но самое замечательное — ощущать теплую спину Габриеля даже через его кожаную куртку, особенно когда он с улыбкой оборачивался, дабы убедиться, что я в порядке. И пусть улыбки Габриеля предназначались Никки Ховард, а вовсе не Эм Уоттс, надо признать, я могла бы кататься с ним на скутере вечно.
Впервые после того злосчастного дня я действительно наслаждалась жизнью. И не потому, что я наконец-то поняла, как классно быть в теле Никки Ховард. Нет! А потому, что я жива и еду на скутере с симпатичным парнем по Четвертой авеню. Все-таки мне повезло. Не важно, кто и как это сделал; с их помощью я смогла испытать такие восхитительные чувства! За что была очень благодарна судьбе. Впрочем, во время встречи со школьницами о благодарности я думала меньше всего.
К сожалению, поездка оказалась недолгой. Двадцать кварталов — огромное расстояние, когда идешь пешком, однако, сидя на бледно-зеленом скутере за спиной у красивого парня, пролетаешь этот путь слишком быстро. Примерно через пятнадцать минут мы въезжали в подземный гараж больницы.
Я взволнованно размышляла о том, что ждет меня наверху, в палате. Похищение похищением, но вернуться, откровенно говоря, я могла бы гораздо раньше. Просто не верилось, что родители скрыли аферу с пересадкой мозга. О чем они, интересно, думали? Вот почему я откладывала свое возвращение до последнего. А теперь, судя по тому, что сказал Габриель, я влипла по-крупному.
Когда Луна нажал на кнопку для получения парковочного талона, я проговорила:
— Тебе совсем не обязательно подниматься наверх.
Представляю, какой крик поднимется, когда я появлюсь в палате. И перед Габриелем неловко. Хоть Кристофер и будет для меня всегда номером один, все-таки неприятно, когда родители орут на тебя в присутствии симпатичного молодого человека.
— После того, что произошло около подъезда? Ни за что, — отрезал он. — Я лично передам тебя с рук на руки.
Я покраснела.
— То, что случилось около подъезда, — не удержавшись, стала оправдываться я, — то, что ты видел, с Джастином… Это не то… Короче, он пришел только сегодня утром. Мы не…
— Я вообще-то про школьниц, — уточнил Габриель.
— А-а… — Слава богу, шлем скрыл мой яркий румянец. — Ты не подумай, между нами с Джастином ничего нет.
— Неужели?
Теперь я окончательно все испортила.
— Понимаешь, — пыталась объяснить я, — он встречается с моей соседкой. Он просто меня не так понял.
— Еще бы, — ответил Габриель.
Господи, за что? Ну почему я не могу держать рот на замке?
Мы припарковались, и Луна заглушил мотор.
— Кстати, а как ты меня вычислил? В больнице, похоже, так и не сообразили, где меня искать. Как ты догадался поехать домой к Ник… ну то есть ко мне домой?
— Просто удачная мысль, — произнес Габриель, забирая шлем, который я осторожно сняла с головы. — Знаешь, я тебя не виню за побег, учитывая, что в палату почти никого не пускали. Хотя родителей ты очень напугала. По крайней мере, я думаю, что сегодня утром видел именно их. Я и рта раскрыть не успел, как меня вышвырнули вон. Твоя мама плакала.
Я прикусила губу. Не хотелось, чтобы он думал, будто я способна сбежать из больницы, довести маму до слез и самое ужасное — провести ночь с придурком типа Джастина Бэя! Меня ужасно тянуло рассказать правду. Он бы понял, я чувствовала. Человек, который так пел, не смог бы не понять. Однако, увы, нельзя было ничего рассказывать. Судя по тому, что меня саму держали в полном неведении, а в палату и даже на этаж, кроме родителей, никого не пускали, все хранилось в строжайшем секрете. Почему — я пока не знала, но собиралась выяснить в ближайшее время. Сегодня же.
На меня вдруг накатило душевное волнение, словно между нами протянулась какая-то ниточка. Мы стояли практически на том же самом месте, где я вчера отчаянно колотила Брендона Старка, пока тот запихивал меня в лимузин.
— Спасибо за заботу, — проговорила я. — Мы ведь практически не знакомы.
— После того, что случилось в тот день в «Старке», я бы так не говорил, — возразил Габриель. — Здорово ты нас напугала! Зря ты так со своим здоровьем, Никки!
Я не улавливала ход мысли Луны. О чем это он?
— Со здоровьем?
Габриель замялся, словно сомневался, стоит ли продолжать. Затем взял мою руку и, пристально глядя своими пронзительно синими глазами, произнес:
— Ты такая красивая, умная… Скажи, зачем тебе понадобилось портить жизнь наркотиками и алкоголем?
При этих словах у меня глаза на лоб полезли.
— Что?!
— Твой официальный диагноз — гипогликемия, типа сахара в крови мало, или как там еще? Ах да — истощение, — продолжал Габриель. — Только я все видел в тот день. Помнишь, Никки? Если честно, я уже и не надеялся, что ты выкарабкаешься: лежала там как мертвая и ни на что не реагировала.
Просто нет слов! Послушать Габриеля, так Никки Ховард провалялась в больнице целый месяц потому, что ее лечили от наркомании? Выходит, не он один так думает? О боже! Какой стыд! Мое лицо залила яркая краска. С другой стороны, почему я должна беспокоиться из-за домыслов о Никки Ховард? Я-то здесь при чем? Хотя нет, погодите. Как раз при чем.
— Но я не…
Габриель отрицательно покачал головой.