— Кстати, а куда дели мое тело? — поинтересовалась я у родителей. Мы ждали, пока придет доктор Хиггинс, чтобы отвести меня в лабораторию. — Ну, то, в котором я родилась.
Они переглянулись. Потом мама осторожно вымолвила:
— Милая, мы его, как бы тебе сказать, кремировали.
Я в ужасе смотрела на нее.
— У нас не было выбора, — быстро заметила она, увидев мою реакцию. — Мы не могли скрыть, что в «Старке» с тобой произошел несчастный случай. В тот день фоторепортеры толпами бегали за Никки Ховард, так что они все засняли. Потом по Си-эн-эн показывали, как тебя придавило огромным экраном. По телевидению только о несчастном случае и говорили — это стало самой большой новостью недели. Повторяю, у нас не оставалось другого выбора.
— Тебе, наверное, будет приятно узнать, что на похороны пришло очень много народу, — своеобразно попытался улучшить мне настроение папа. — «Старк энтерпрайзиз» даже оплатили бабушке дорогу из Флориды.
И тут я почувствовала, как на глаза набежали слезы.
— Так бабушка думает, что меня больше нет? — выдавила я. Теперь никто не пришлет мне на Рождество очередную футболку с надписью «Самая лучшая на свете внучка». А на день рождения — открытку с двенадцатью долларами, спрятанными внутри.
— Детка, — произнесла мама, закусив губу, — честно говоря, да. Прости. Ты же знаешь, что мимо нее не проходит ни одна сплетня. Как соберутся с соседками около бассейна да начнут новостями обмениваться… Мы никак не могли сказать ей правду.
Невероятно! Выходит, слухи о моей смерти не преувеличены! Меня нет в живых. В юридическом смысле, в медицинском смысле, в техническом смысле. Короче, во всех возможных смыслах, кроме единственного, который имеет значение, — буквального. Я умерла и в связи с этим не могла даже на собственные похороны посмотреть.
— Из школы кто-нибудь пришел?
— Конечно, — ответил папа после странной секундной заминки. — Кристофер с отцом.
Его слова стали последней каплей. Первый раз за все время после операции я сорвалась.
— Кристофер? — задохнулась я. — Господи! Он ничего не знает? Кристофер тоже думает, что я погибла?
Я уже ничего не видела из-за хлынувших слез. Родители в панике переглянулись. Испугавшись, что сейчас начнется истерика, мама кивнула папе. Сейчас побегут за доктором Холкомбом, чтобы вколол мне что-нибудь покруче.
— Милая, пойми, не могли мы ему правду сказать, — произнесла мама, садясь на край кровати и обнимая меня. Козабелла, уютно устроившись в моих ногах, приводила в порядок свою шерсть. — Поверь, нам было нелегко это сделать. Ты же слышала, что сказал мистер Филлипс.
Еще бы! Я прекрасно слышана, что сказал мистер Филлипс! Он-то как раз и объяснил, почему для спасения жизни обычной одиннадцатиклассницы использовали редчайшую и дорогостоящую технологию пересадки тела. Эмерсон Уоттс никого не интересовала. Спасали Никки Ховард, а не меня.
— Мне трудно это говорить, — продолжила мама, обняв меня покрепче, — но Кристофер переживет. Время лечит.
— П-переживет? — прорыдала я. — Мой лучший друг уверен, что меня нет в живых, а я не могу даже сказать ему, что это не так? И ты говоришь, что он переживет?
В палату вошла Фрида. Ее карие глаза чуть не лопались от злости, а подбородок был задран вверх — явные признаки того, что она вот-вот начнет против меня боевые действия. Увидев мои слезы, Фрида замерла.
— Что с ней? — спросила она.
— Я только что сказала Эм про Кристофера, — ответила мама, ласково баюкая меня на руках. — Он же думает, что она умерла.
— Ах да. За Кристофера можешь не волноваться. Видела я его вчера в школе — как будто ничего не случилось.
После реплики Фриды я заплакала еще сильнее, а мама одернула ее:
— Замолчи!
Фрида вальяжно подошла к телевизору и, усевшись за столик с пультом в руке, стала бездумно переключать каналы.
— А что я сказала? Сначала Кристофер погрустнел, а теперь с ним все в порядке. Чего истерики-то закатывать? Ты сама клялась, что между вами ничего нет, помнишь?
Привстав с кровати, мама быстрым движением вырвала у нее пульт.
— Ну-ка, юная леди, пошли в коридор на пару слов, — резко скомандовала она.
Мама и Фрида вышли в коридор. А в это время я пыталась взять себя в руки. Какая же я все-таки эгоистка! Даже не вспоминала о Кристофере после операции. (Кроме мысли, что лучше бы меня целовал Кристофер, а не Джастин.) Даже не представляю, каково пришлось Кристоферу, когда он узнал о моей смерти. Как воспринял эту новость? Что делал, увидев, как меня придавило экраном? Наверняка чуть с ума не сошел. С кем он теперь ходит на завтрак в школе? Кто теперь поддержит его шутки про «ходячих мертвецов»? Кто сыграет с ним в «Джорниквест»? С кем он будет смотреть передачи о хирургии на «Дискавери»? Бедняга Кристофер!
Если… если, конечно, какая-нибудь девушка уже не зацапала его. Только вот кто? Неужели в нашей школе есть девушка (помимо меня), способная разглядеть за длинными волосами потенциального красавчика? Кто из них выглядит достаточно «нормально» для него? Боже! Обязательно кто-нибудь найдется. Представляю: сидят сейчас в столовой за одним столиком и она говорит, какой он молодец, что не ест салат с тунцом.
Мои невеселые размышления прервала Фрида. Она вернулась из коридора одна, причем в подавленном настроении.
— По идее, я должна просить прощения, — заявила она, глядя на Козабеллу, экран телевизора, окно за моей спиной — куда угодно, только не мне в глаза. — Короче, извини, если я тебя расстроила. Неправда все это. По-моему, Кристофер до сих пор переживает. Просто он такой странный, что очень трудно понять.
Слезы на моих глазах тут же высохли. Точнее, на глазах Никки. Хотя доктор Холкомб строго-настрого запретил думать так о моем новом теле: «Это твое тело, Эмерсон, а не ее». Ага! Только у меня ее имя, ее лицо, ее пентхаус, ее приятель (или даже приятели) и так далее.
— Слушай, ты чего взъелась? — спросила я у Фриды. У меня до сих пор стоял ком в горле от одной мысли, что какая-то другая девушка играет с Кристофером в «Джорниквест» или смотрит очередную передачу о хирургии на канале «Дискавери». Хотя, честно говоря, интерес к таким телепередачам у меня в последнее время несколько поутих. Как говорил доктор Холкомб, главное — я жива. Остальное не важно.
— Ничего, — ответила Фрида. — Габриель уехал.
Я даже не сразу поняла, о чем идет речь. Ах да! Габриель довез меня сюда, а потом Фрида пошла с ним в буфет.
— Понятно. — Так вот что не давало ей покоя! Она завидовала моему знакомству с Луной.
— А что ему оставалось делать? — Фрида шлепнулась на стул. — Сюда все равно никого не пускают.
— Ну и? — произнесла я. — Не переживай, он не умрет от разочарования.
— О боже! — воскликнула Фрида. — Тебе и дела нет до Габриеля!