– Нет, у нас таких родственников или знакомых нет. Уж про Африку я бы запомнил… Нет, точно нет.
– Но не случайно же ваша племянница остановилась именно там.
– Может, ей кто адресок подкинул?
– Скорее всего. Но кто? И где? В Москве или там, у вас? Чувствую, Иван Петрович, мы вместе с вами поедем в ваш Саратов. Заодно помогу вам с оформлением траурного груза…
– Знаете, а ведь я позвонил Чагину, бывшему мужу Маши. Понятное дело, он меня сначала не узнал, да и как можно меня узнать по голосу, мы же всего несколько раз виделись… И знаете что? Он не пожелал со мной говорить. Отключил телефон, когда понял, с кем говорит. Спросил сначала, как там Маша, жива ли, здорова, а потом – все, отключился. А я звонил ему, чтобы помощи попросить. Подумал: не чужие же люди. Оказалось – чужие. Ну и ладно. Что бог ни делает, все к лучшему. А вы как полагаете?
Борис Аникеев улыбнулся про себя, вспомнив, как два дня тому назад к нему вернулась жена. С вещами-чемоданами. Бросилась ему на грудь, рыдала, говорила, что все это время обманывала его, что никогда не изменяла, все придумала, хотела, чтобы он приревновал, чтобы понял, каково это – потерять жену, что на самом деле она все вечера проводила с подружкой, помогала ей шить, подружка – портниха, шитьем зарабатывает себе на жизнь… Борис так обрадовался, так разволновался, что у него кровь носом пошла… А потом они вместе доедали замороженные вареники с вишней, долго говорили о том, что у него работа такая, что его нет дома, и Надя сказала, что постарается изменить свое отношение к этому, что она любит Бориса, не представляет, как бы жила без него, и что глупая была, когда решила попугать его своим уходом… Аникеев еще никогда не был так счастлив. Он посоветовал жене найти себе занятие помимо основной работы, к примеру танцы. Они уснули, обнявшись, как никогда в жизни. Засыпая, Борис подумал: что бог ни делает, все к лучшему…
И вот теперь, услышав эти слова, он вспомнил Надю, и в груди у него потеплело. Ему вдруг стало жаль мужичка с этой внезапно обрушившейся на него бедой и хлопотами. Он не шутил, когда говорил, что скорее всего они поедут в Саратов вместе. Он даже представил себе, как они едут вдвоем в теплом купе, попивают пивко, закусывая пирожками или бутербродами…
– Не понимаю, за что могли убить Алю? Жила себе спокойно, никого не трогала. Характер тяжелый, конечно, был, но у кого он простой? Раз – и нет человека… – бормотал Иван Петрович, уставившись в пол и держась за сердце. – Вот ведь не поймешь, как оно бьется, сердце-то… То медленно, то быстро, никакого порядка… А похороны?! Где столько денег взять? Может, у хозяйки ее спросить, Людмилы? Все-таки она работала у нее… И могилку выкопать, и место купить, и гроб, и поминки справить… Может, все же Машка сподобится, денег пришлет?
Наутро Дина с трудом разлепила веки, хотела поднять голову, но вдруг поняла, что голова неподъемная, тяжелая и горячая. Температура. Именно так она чувствует себя, когда заболевает. И как это ее угораздило заболеть далеко от дома, в заснеженном лесу, в прохладной и неуютной комнатке дома отдыха? Кто поможет ей встать на ноги? Кто даст чаю или молока? Купит аспирин? Вот в такие минуты, подумалось ей, человек и понимает, насколько он одинок. Это как раз то, чего она больше всего и боялась. Ее хрупкая, построенная на тонких стеклянных ножках, философия выживания в границах собственной квартиры разрушилась, впустив в душу страх, отчаяние… Где взять силы, чтобы позвать ту женщину, горничную, впустившую ее сюда вчера вечером, ту словоохотливую крестьянку из соседнего села, для которой болезнь одной из отдыхающих станет чем-то вроде развлечения в этой тихой и скучной обители пенсионеров?
Так не хотелось шевелиться… Дине казалось: стоит ей только сбросить с себя одеяло, как она сразу же заледенеет, покроется инеем, что распахнется окно и впустит в комнату морозный воздух, снег. Она встала с одеялом на плечах, дошла до двери, открыла ее и выглянула в коридор. Какая-то пожилая женщина шла с заварочным чайничком в руках. Дина попросила ее найти горничную по имени Татьяна, объяснила, что она заболела, что ей нужен аспирин…
Татьяна появилась примерно через полчаса не с пустыми руками: из пакета были извлечены баночка с медом, лекарства, пакетик с травками, бутылка с молоком, комок желтого сливочного масла, завернутый в целлофан. Оказалось, что сердобольная соседка по корпусу встретила Татьяну как раз в тот момент, когда та выходила из машины. Услышав о болезни новенькой отдыхающей, она попросила мужа вернуться домой, в село, чтобы взять все необходимое.
– Это вы, наверное, вчера замерзли, в городе… У нас-то в корпусах тепло. Хотя, может, это нервное. Но вы не расстраивайтесь, все будет хорошо, через пару дней встанете на ноги.
Дина посмотрела на нее чуть ли не со слезами на глазах – как некстати она заболела, как жаль, что она не сможет уже сегодня попасть в город, чтобы разобраться, кому же предназначалась крупная сумма денег, попавшая по ошибке ей в руки. Нехорошая мысль, что никто на свете, кроме генерала, не знает об этой ошибке и что еще не поздно отменить свое решение вернуть деньги, оставить себе, закралась в ее голову. Вот поправится она, вызовет такси и поедет на вокзал, купит билет на первый же поезд в Москву – и все! И забудет о деньгах, во всяком случае, сделает вид, что забыла. А генералу скажет – вернула, все утряслось… И зачем она только рассказала ему обо всем этом?! В очередной раз расписалась в своей слабости.
Татьяна, быстрая в движениях, развила вокруг нее бурную деятельность. В изголовье появилась большая (из стратегических запасов) пуховая подушка, на кровати – красивое, малинового цвета, одеяло из верблюжьей шерсти, на столике – большой, расписанный петухами бокал.
После горячего молока с медом (натощак) Дине пришлось съесть молочную кашу и бутерброд с сыром. Татьяна уговаривала ее позавтракать, как маленькую. Женщины говорили о самых простых и обыкновенных вещах: о методах лечения простуды, погоде, пользе носков из козьего пуха, о приближающемся новогоднем празднике…
– Дина, вы извините, что я спрашиваю… Не мое это дело, конечно, но вы вчера рассказали мне о том, что ищете этих людей. Ну, тех, что отдыхали здесь пять лет тому назад. После нашего разговора я встретилась с Дарьей, помните, я говорила вам, что одна женщина знает их. Так вот, мы вчера, вы уж извините, дозвонились до тетки этих сестер – Маши и Алевтины. Словом, это не случайно, что вы сегодня заболели…
Дина, почти дремавшая под теплым одеялом, открыла глаза и взглянула на Татьяну с недоумением.
– Что вы сказали? Как это… не случайно?..
– Может, я не так выразилась… Понимаете, Дина, вы сказали, что ищете сестер, хотите встретиться с ними, чтобы рассказать, что у них за границей есть родственники, так?
– Так, – нерешительно произнесла Дина, никак не ожидавшая от горничной такой прыти. Ну надо же, и в Саратов позвонили, справки навели, и сейчас окажется, что ее обман раскрыт… Хотя каким образом кто-то мог что-то узнать о ее существовании вообще? Она попыталась успокоиться. Да и чего ей бояться, когда о ней действительно никто ничего не знает?