– Я слышал, что в Лазаревском это уже второй такой случай…
Саша немного оживилась, достала носовой платок, высморкалась и заговорила быстро, как только могла, словно боясь, что ее остановят на полуслове:
– Да, я уже рассказывала, что пять лет назад на этом же месте случилось то же самое. Но только тогда это было другое кафе и даже не кафе, а просто точка общепита. Отдыхающие сначала тоже обходили ее стороной, но потом все как-то забылось, люди ведь приезжают и уезжают… Сначала все подумали, что это было связано с конкуренцией, потому что уж больно место хорошее, бойкое и прибыльное. Но потом, когда обнаружились трупы двух мужчин без ушей, а мужчины были приезжие, откуда-то из Прибалтики, что ли, то решили, что никакие это не конкуренты бросили в котел уши, что это более серьезное дело, но и его не довели до конца, убийц не нашли… Это только так кажется, что у нас место тихое, а на самом деле время от времени в городе, да и в поселках поблизости, я уж не говорю обо всем побережье, случаются ограбления с убийствами – бандиты не оставляют свидетелей. И убивают в основном богатых людей…
– Тебя послушать, так у вас здесь вообще «горячая точка». Прямо Чечня. Обычные криминальные дела. А где сейчас спокойно? Я только не понимаю, зачем было отрезать уши? Что они, золотые?
– Откуда мне знать?..
– Так, значит, жареные уши уже были? – вздохнул Виталий, поскольку эту историю он слышал не первый раз и каждый из рассказывающих говорил приблизительно одно и то же. Опрошены были работники почти всех кафе и ресторанов на пляже, родственники и друзья убитых Мухамедьярова и Аскерова. Из этих многочисленных бесед Скворцов понял лишь одно: что на чайную плантацию и Мухамедьярова и Аскерова скорее всего пригласили для важного разговора. На Волконке, неподалеку от чайной плантации, есть небольшой армянский поселок с кафе-панорамой на высокой террасе. Кафе уже несколько лет не работает, заброшено, потому что земля выкуплена местными жителями. Но время от времени там, под тенью одичавшего винограда, за врытыми в землю столами и скамейками, происходят какие-то деловые встречи, а то и просто застолья с музыкой и танцами до утра. Слишком уж красивое место, да и от города далеко, можно пошуметь, попеть… Вот и второго июня к кафе-панораме поднялись по дороге, разбитой селевыми потоками и оползнями, две черные машины. Жители армянского поселка, большинство из которых составляют многодетные семьи, видели ночью большой костер, от которого на все взгорье распространялся аромат жареного на углях мяса и доносились мужские низкие голоса и женский смех. Утром машин уже не было, погас и костер. Дачники, которым ближе было добираться до своих участков через чайную плантацию, увидели два мужских трупа. Приехавшая на место группа экспертов-криминалистов вместе со следователем обнаружили следы обуви убитых и оставленную в беспорядке на одном из дубовых столов грязную пластиковую посуду с остатками закуски, а также пустые бутылки из-под шампанского и водки. Единственная приличная рюмка из тонкого стекла, уже разбитая, валялась в сером пепле кострища. Она сохранила едва заметный след красной помады, который говорил о том, что здесь была женщина. Сколько людей веселилось на террасе, определить было довольно сложно. Их могло быть и трое – двое мужчин и одна женщина, и четверо – две женщины могли уехать на машинах… Черная машина была и у Аскерова, и у Мухамедьярова, но кто сидел за рулем каждой из них, пока не выяснили – обе машины спустя сутки были обнаружены почти сгоревшими в пропасти, неподалеку от Волконки. Человеческих останков в них не нашли, поэтому предположили, что обе машины были сброшены в пропасть убийцей или убийцами…
Скворцов сам выезжал на место, осматривал его, нашел несколько улик, о которых не торопился оповещать сочинских коллег, подолгу беседовал с жителями армянского поселка, не теряя надежды определить, сколько людей было в ту ночь на террасе. Но все оставалось пока безрезультатным. Единственной зацепкой в этом деле была встреча с женой бармена Аскерова, Вероникой, которая, рыдая, призналась московскому следователю в том, что ее муж, Рушан, встречался с женщиной, отдыхающей, и что она даже видела ее со спины – высокую, длинноволосую, красивую.
Кроме того, в связи с этой «отдыхающей», Вероника упомянула Мисропяна, директора ювелирного магазина из Туапсе, который тоже был знаком с этой женщиной, он даже приезжал к Рушану примерно четвертого мая, и они долго разговаривали в саду, ругались. Тогда-то и прозвучало имя Лена.
Но Мисропян был мертв, поэтому круг лиц, знавших Лену, сразу же сузился. Скворцов спросил у Вероники, где, в каком ресторане или баре проводил свои последние вечера и ночи ее муж Рушан, но вразумительного ответа так и не получил: в семье Аскеровых не принято было задавать подобные вопросы мужчине.
Скворцов колесил по Лазаревскому, искал в барах кого-то, кто бы мог знать или видеть девушку по имени Лена – высокую, длинноволосую, которая появлялась в обществе Аскерова или Мисропяна; но пока все было безрезультатно. Он почти не виделся со своей женой, снявшей комнатку рядом с пляжем, и, что самое ужасное, так ни разу и не позвонил Смоленской в Туапсе. Закружился, заработался, да и докладывать-то, собственно, было пока нечего. А с пустыми руками приезжать к ней не хотелось. Он знал, как ценит и любит его Смоленская, как ждет и надеется получить от него полезную для следствия информацию. Возможно, найди он убийцу, был бы в Туапсе спустя пару часов, а так – чего там делать?
В конце второго дня пребывания в Лазаревском Виталий оказался на пляже, где у него была назначена встреча с женой. В ожидании ее он ходил по берегу, вспенивая босыми ногами прохладную воду и с наслаждением вдыхая свежий морской воздух, пока не увидел стоящую всего в нескольких шагах от него девушку. Она была одна и, очевидно, тоже кого-то ждала. Высокая, стройная, она легко перепрыгивала с валуна на валун, словно боясь замочить босые ноги. В руках девушки блестели неестественным, каким-то серебристо-голубоватым светом маленькие туфельки. Понимая, что вероятность тут один процент из ста, он решил попытать счастья и познакомиться с девушкой, вполне схожей с той, которую ему описывала Вероника. Чем больше он на нее смотрел, тем больше ему казалось, что это именно она. Надо было что-то срочно предпринимать, действовать, чтобы не упустить ее, но, с другой стороны, чисто психологически он именно сейчас не был готов к каким-то резким, решительным действиям. Вокруг сверкал разноцветными огнями пляж с его ночными барами и ресторанами, звучала музыка, смех, пахло вкусной едой и духами, а еще морем и водорослями… И так не хотелось ничего менять! Кроме того, с минуты на минуту должна была появиться Ирина, которая так же, как он, соскучилась и явно рассчитывала провести ночь в объятиях любимого мужа. Что она подумает, если увидит Виталия, скручивающего руки незнакомке, да еще прямо на глазах праздных отдыхающих? А что, если он ошибается? Мало ли красивых и стройных девушек можно встретить на берегу Лазаревского?
– Извините, вас, случайно, зовут не Лена?
Девушка резко обернулась и пожала плечами:
– Может, и Лена. А что?
– Вы не могли бы пойти со мной? – Скворцов и сам не понял, как произнес это вслух.