– Так вот откуда эти саксофоны и платья… Понятно… Значит, ваш Юра сейчас состоятельный человек…
– Я говорил о строительных материалах… Так вот, сначала Юра построил один дом на берегу, кажется, в Лазаревском, а спустя год, когда часть вложения уже окупилась отдыхающими, он начал строительство гостиницы… Он умеет ладить с людьми, знает, чем кого заинтересовать, кроме того, у него есть одно завидное качество – как раз то, чего мне никогда не хватало в жизни… Он умеет считать деньги. Он и нас, если разобраться, подчас держал в черном теле, чтобы потом обновить костюмы, поправить реквизит, отремонтировать технику…
– Свою жену он тоже держал в черном теле?
– Этого я не знаю, это уже их семейные дела, хотя краем уха слышал, конечно, что скандалы между ними возникали если не на почве ревности, то из-за денег, это так… Но в какой семье не скандалят из-за денег? Деньги – это все! Это и Юра всегда нам внушал, он говорил, что без денег человек – не человек, а полное ничтожество, особенно жестко высказывался по поводу мужчин… Он считал, что если у мужчины нет денег, то виноват в этом он сам, значит, такой бестолковый и никчемный… Меня это злило, поскольку я мало что умею делать, только выступать на сцене, да и то не блестяще… Слаб человек, чего уж там… Но Юра… Как бы это поточнее выразиться… Он – человек практичный, умный и умеет смотреть далеко вперед. Что, собственно, и доказал всей своей жизнью. Так что сейчас, я думаю, он живет в свое удовольствие и ни в чем не нуждается.
– Вы сказали, что он первое время разыскивал свою жену… Зачем?
– Хотел вернуть, наверное… Любил, да и обижен был на нее…
– И что же, он нашел ее, они встретились?
– Вот уж чего не знаю, того не знаю… Но Лены уже давно нет в живых…
– Она умерла?
– Да, умерла лет пять назад от воспаления легких.
– Юра знает об этом?
– Знает, конечно, и до сих пор не может себе простить, что не попал на ее похороны. Но он и не попал бы, потому что уже давно живет в Лазаревском или Адлере, точно сказать не могу, а Лена жила здесь… Вряд ли кто сообщил бы ему о ее смерти, зная об их отношениях.
– А вы сами-то были на ее похоронах?
– Нет, я тоже узнал о ее смерти поздно. Но слышал, что ее хоронила подруга или подруги, ведь у Лены никого из родных не было.
– А фамилии ее подруг вы не знаете?
– Да нет, конечно. Но могу себе представить, какие у нее были подруги… Наверное, такие же, как сама она…
– Послушайте, Александр Сергеевич, да ведь вы пьяны! – Изольда схватила со стола бутылку, из которой пил в течение всего разговора Максимов, и понюхала горлышко. – Это же не вино! Подкрашенный самогон?
– Ну и что, что самогон. И не такой уж я пьяный.
Изольда сжала кулаки от досады: надо же, встретить человека, который был лично знаком с Еленой Пунш и Юрой, ее мужем, который мог бы так много рассказать о ней, и позволить ему напиться прямо на твоих глазах, и это вместо того, чтобы подробнейшим образом расспросить его обо всем!..
– Я вот что еще хочу сказать… Вы, верно, забыли, что Юра – маленький. А Лена была высокая девушка. Вам это ни о чем не говорит? То-то и оно. А вот ему было не все равно… И он, как мне думается, хотел доказать нам всем, что он не МАЛЕНЬКИЙ, а БОЛЬШОЙ человек, понимаете? И доказал. Теперь я, несчастный клоун и пьяница, в полном дерьме, а он – маленький – забрался так высоко, что не достать… Он как-то говорил мне, что мечтает опустить ее, принизить, доказать ей, что она ничто и всем обязана лишь ему… Думаю, что его любовь к ней постепенно превратилась в самую что ни на есть ненависть! И кто знает, если бы она не сбежала от него, осталась ли бы Лена вообще жива…
– В смысле? – У Изольды волосы зашевелились на голове. – Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что он мог желать ее смерти…
Теперь Изольда уже нисколько не сожалела, что Максимов напился – человек в таком состоянии, как правило, говорит все, что думает.
– Желать ее смерти?..
– Он не говорил об этом открыто, но как-то намекнул мне, что неплохо было бы подрезать канат, на котором ее поднимали в одном номере с голубями, когда они слетают сверху ей на плечи… Она примерно полминуты висела прямо под куполом…
– И он способен был на это?
– Он был способен лишь говорить об этом, но никогда бы не смог этого сделать. Он любил ее… и тяжело переживал ее уход…
– Вы сказали, что он мечтал опустить ее…
– …опустить с высоты ее роста, как я понимал, ее ложного роста, потому что высокий рост, вот такой, как у меня, это еще не личностный рост, вот так-то! Юра был маленький, а труппа у него была большая, и сборы они делали большие. А я вот родился большой, но ума-то, – Максимов постучал себя по макушке, – маловато… Потому и труппа – дерьмо!..
– Вы можете назвать фамилию Юры?
– Пожалуйста: Лебедев. Вы будете искать его? Он вам нужен, чтобы расспросить про этих убитых малышек?
– Да…
– Тогда вам совет: если найдете его и будете говорить, то постарайтесь при нем не произносить слова «лилипуты»… И еще… так, на всякий случай, чтобы знали: в цирке их тоже не называют лилипутами…
– А как же?
– Маленькие.
Я пришла в себя на той самой квартире, которую сняла вместе с Таней Журавлевой, где меня застала врасплох Пунш.
Сон был так похож на реальность, что я долго не могла решиться встать и посмотреть на себя в зеркало. Мне казалось, что мое лицо еще хранило на себе печать сильной и прохладной ладони Пунш, той несправедливой оплеухи, которой она наградила меня за правду…
За окном была ночь, в квартире – тихо, если не считать характерного звука капающей из кухонного крана воды.
Я встала, включила свет и подошла к шкафу, в котором должны были висеть платья, открыла его и моментально покрылась холодным потом: платьев не было!
Тогда я метнулась к зеркалу в ванной комнате и посмотрела на свое отражение.
Я была готова кричать от ужаса, потому что вся правая щека горела, была красной. Но это было не последним моим открытием. Руки! Мои руки были в черной земле, которая забилась под ногти…
В прихожей на полу стояли мои туфли, к каблукам которых прилипли комья белесой глины.
Неужели я действительно ездила С НЕЙ на кладбище? Но ведь этого же не могло быть! Не могло-о-о!!!
На кухне царил беспорядок: на столе стояли грязные чашки с остатками кофе, сахар был рассыпан (я же нервничала, когда готовила ЕЙ кофе!)…
А когда, вернувшись в комнату, я увидела лежащий на подушке, с которой я всего несколько минут назад подняла голову, большой синий бархатный бант, из моего горла вырвался стон… Это было выше моих сил. Я больше не могла оставаться в этой квартире, чтобы ждать появления очередного призрака…