– А деньги?
– В комоде были деньги, Мила оставила их Вадиму, перед тем как уехать на юг…
– Одиннадцать тысяч долларов?
– Ну вот! Наконец-то хоть что-то вспомнила.
– И где труп?
– Мы с тобой договорились, что ты повезешь его на юг, в Лазаревское.
– Но зачем? – удивилась Лена. – Зачем в такую жару труп везти на юг? Не проще ли было закопать его где-нибудь в посадках?
– Это надо спросить у тебя. Это твой план. Ты хотела отвезти его в Лазаревское и закопать в саду того самого дома, в котором живет сейчас его жена, Мила.
– Зачем? – простонала Лена, не в силах понять логики этого идиотского плана.
– Да потому, что его там никто и никогда не будет искать. Представь, Мила узнает, что ее муж пропал. Она звонит в Саратов, и все знакомые в один голос говорят, что его никто не видел, что его нигде нет… Понятное дело, она возвращается в Саратов, обращается в милицию и просит найти мужа… Его ищут, но разве кому придет в голову, что он закопан в саду дома на берегу Черного моря? Ведь чем безумнее план, тем сложнее будет вести расследование. И уже через месяц дело закроют… Все забудется, и Мила Белоус найдет себе другого Тахирова, может быть, даже моложе и красивее…
– Неужели весь этот бред придумала я?
– Да, дорогая.
– А ты? Ты-то где была все то время, что мы с тобой не виделись? – спросила Лена осторожно, еще не зная, как правильнее построить вопрос. – И расскажи подробнее об этом плане. Когда был убит Тахиров?
– 13 июля. Чертова дюжина, – Нина достала сигарету и закурила. – Господи, этого еще мне не хватало – потеря памяти. Тебя что, кто-то еще ударил по голове? Не могу поверить…
– Хватит причитать, лучше расскажи, как все было.
– Значит, так. Вчера ночью ты его убила, под утро мы уложили тело в багажник твоей машины. Вчера же ты выехала из дома…
– …с трупом в машине? И это ты называешь планом?
– Но мы не могли его оставить в квартире!
– А кровь? Там было много крови?
Она так и не поняла, как оказалась втянута в этот странный разговор, у нее создалось такое впечатление, словно она действительно была там, в той квартире, в том дворце, где застала их обоих – Тахирова и эту симпатичную блондинку.
– Кровь? Да, там была кровь, но я ее тщательно замыла. Плеснула в ведро моющее средство и замыла, никакая экспертиза не докажет, что там была кровь…
– Мы вместе вышли из квартиры?
– Да, конечно. Ты подвезла меня домой…
– А где ты живешь?
– На углу Раховой и Московской.
Этого она тоже не помнила. Пересечение этих улиц ассоциировалось у нее с оптовым рынком, магазином «Ассорти» и новеньким офисом «Мобильных Телефонных Сетей». Да, еще с магазином «Архипелаг», где жульничали с системой скидок и куда она зареклась заходить. Но вот чтобы в этот район она отвозила любовницу своего любовника – нет, такого она не помнила.
– А какова была твоя роль в этом плане? Как ты оказалась на трассе и почему тебя не было в машине?
Она вдруг подумала о том, что даже в этом, в совсем уже безнадежном и глупом плане ей тоже досталась главная роль – роль убийцы. Как и в истории с Тахировым, когда она должна была в дачном доме застрелить Милу Белоус. Не слишком ли часто ее используют, пусть даже в таких бредовых фантазиях, как эта… Она все еще не верила в реальность происходящего. Хотя джинсовая сумка, в которой было десять тысяч долларов, жгла руки – она-то уж предельно реальна.
– Моя роль? Все очень просто и гениально. Моя задача – отвлекать «гаишников» и делать все возможное, чтобы в тот момент, когда ты приближаешься к посту ГИБДД, я должна уже быть там.
– Отвлекать? И как, получалось?
– Конечно.
– Ты нарушала правила? Стоп… А где же твоя машина?
– Да вот же она, видишь за «Нивой» синий «Опель»?
– Это твоя собственная машина?
– Ну да, а что здесь такого?
– Нет, ничего…
«Этот „Опель“ ей купил Тахиров на деньги своей жены или как?»
Она ревновала. Отчаянно, болезненно. И все еще никак не могла смириться с мыслью, что она когда-то встречалась с этой Ниной и видела и ее, и этот синий «Опель».
– А как ты отвлекала гаишников?
– Легко… Останавливалась и спрашивала, как доехать до такого-то города, до такой-то деревни, совала им под нос атлас дорог, просила показать, как доехать туда-то и туда-то…
– Разве это не могло их насторожить?
– Да нет, пока везло… Но тебе не кажется, что мы отвлеклись от главного – где труп Вадима? Куда ты его спрятала? Ведь если предположить, что у тебя действительно потеря памяти, значит, ты могла его зарыть в каких-нибудь посадках и забыть… Ты должна вспомнить, куда ты его дела…
– Я не помню никакого трупа. Не помню тебя. Не помню ничего.
Мысль о побеге казалась ей единственно верной. Сбежать от этой сумасшедшей. В Москву. Подальше. И чем скорее, тем лучше.
– Если ты думаешь, что тебе удастся от меня отделаться, – вдруг сказала Нина, словно читая ее мысли, – то забудь. Я не отстану от тебя до тех пор, пока ты не сумеешь меня убедить в том, что мне не грозит опасность. Я не могу отпустить тебя вот так, не увидев хотя бы, где ты закопала труп…
– Закопала?
Лена взглянула на свои ладони.
– Что-то не похоже, чтобы я держала в руках лопату, тебе не кажется? Ведь чтобы зарыть тело, надо несколько часов упорно копать землю…
– Значит, ты просто вытащила его из багажника и отволокла куда-нибудь в кусты, – с уверенностью сказала Нина. – Ну не мог же Тахиров сам вылезти оттуда и пешком отправиться домой?
– Ты можешь еще шутить? – усмехнулась Лена.
– Я не шучу, просто стараюсь рассуждать здраво. Посуди сама – никто посторонний не мог открыть багажник твоей машины и вытащить труп. Зачем?
– А я и не сказала, что кто-то украл у меня труп…
– Ну вот, слава богу, мне кажется, в твоей голове происходит просветление: у меня труп… Ты что-нибудь вспоминаешь? Что ты так на меня смотришь? Думаешь, меня надолго хватит, думаешь, я смогу и дальше вот так терпеливо слушать о твоем беспамятстве? Я в первую голову, между прочим, заинтересована в том, чтобы тело поскорее исчезло с лица земли. Мне надо возвращаться в город, у меня дела, я менеджер в крупной компании, взяла вот пару дней за свой счет, чтобы проводить тебя на юг, а ты смотришь на меня, как на своего врага!
Нина раскраснелась, на лбу ее, обрамленном блестящими светлыми волосами, проступили капли пота. Да, она была взволнована, причем сильно и явно теряла терпение.