– Знакомьтесь, это Альбина Георгиевна, – представил он ребятам гостью, – та самая воспитательница, о которой я вам рассказывал. Она украла у меня золотой медальон, который я ношу с самого рождения и по которому меня, быть может, ищет моя мать. Этот медальон мой, и Альбина Георгиевна должна мне его вернуть. Вы же знаете, Альбина Георгиевна, в каком обществе я сейчас вращаюсь и какие у меня появились связи… Не гневите бога и верните медальон… Сам бог послал вас сюда…
– Что за бред! – воскликнула, краснея от волнения, Альбина. – Все детдомовские или интернатские такие. У них никого нет, ни матери, ни отца, так они выдумывают себе родителей, сочиняют про какие-то золотые медальоны, про богатство, о котором мечтают. Это же ущербные дети, они все психически неуравновешенные… Вот ты, девочка, ты только посмотри на него, это же урод, совершенный урод. Его мать оставила на вокзале, да добрые люди привели в детдом, разве от нормального и здорового ребенка матери отказываются? Да даже если бы она и была жива и вообще существовала, разве не стала бы она его искать?
– Вы не ответили на мой вопрос, – проигнорировав пламенную речь Альбины, сказала Маша. – Какое отношение вы имеете к Ларисе Ветровой? Ведь вы же пришли сюда не случайно!
– Зачем я сюда пришла – это мое личное дело, и я ни перед кем не собираюсь отчитываться. А вот кто вы такие и что делаете в чужом номере? Я понимаю еще, что здесь находится этот… ненормальный. – Дама в Синем мотнула головой в сторону Соломона. – Но вы-то кто такие?
– Вчера тот человек, которого вы называете Ефимом, насильно увез из Москвы мою маму, Ларису Ветрову, – с трудом подавляя в себе раздражение, повторила Маша, – мы устроили здесь засаду, но мамы здесь не оказалось. Сейчас ее разыскивает милиция, весь город поднят на уши, а вы делаете вид, что ничего не знаете?!
– Так, детки, или вы немедленно отдаете мне ключи от этой двери, и мы делаем вид, что друг друга не видели и не знаем, или же я вынуждена буду тотчас позвонить в ту самую милицию и сдать им этого субчика…
Понятное дело, что речь снова шла о Соломоне.
– Ведь он же сбежал из интерната, его ищут, это преступник, самый настоящий преступник. И если вас, детки золотые, увидят в его обществе, вы пойдете на нары вместе с ним, и даже ты, девочка…
– Вы можете идти, – вдруг сказал Соломон, подходя к двери и открывая ее ключом, который к тому времени уже был у него. – Вы довольно известная фигура в городе, и вряд ли вам удастся скрыться. Но я вас еще найду…
И Соломон, прежде чем выпустить за дверь бледную Синюю Даму по имени Альбина Георгиевна, вдруг протянул руку к ее груди и… Одно мгновение – и черный шелковый шнурок был сорван. В Соломоновой ладони сверкнул медальон.
– Ах ты!.. – Воспитательница интерната выругалась по-матросски грубо и непристойно, после чего, бросив через плечо: – Ты еще заплатишь мне за это… – бросилась бежать по коридору. Еще мгновение, и они услышали звук раскрывающихся дверей лифта.
– Это действительно твой медальон?
– А ты думаешь, я взял бы чужое? Но это еще не все. Она украла у меня мою одежду, по которой я мог бы доказать, кто я и откуда. У меня были вещи, на которых мама вышивала наши семейные метки, но Альбина выкрала мою одежду.
– Но зачем?
– Думаю, из вредности. Она детей вообще терпеть не может, у нее и своих-то никогда не было. Считаю, что таким не место в интернате. А вы бы видели, какие сумки ей привозят из деревень родители тех детей, кто вынужден доучиваться в городе… Да что там говорить!.. – Соломон махнул рукой. Говоря это, он смотрел на свою ладонь, на которой сверкал довольно большой плоский медальон желтого металла, который действительно очень даже походил на золото.
– Скажи, а почему тебя зовут Соломоном? – спросила Маша. – И кто тебя так прозвал?
– В интернате вот из-за этого медальона и прозвали. Соломон – это такой царь, умный и богатый. Его считали очень справедливым. Может, слышали выражение «соломоново решение»?
– Слышали, – ответил за Машу Горностаев. – Но сейчас нам, по-моему, пора уносить отсюда ноги. Думаю, что для того, чтобы выследить этого Ефима Борисовича, который называет себя Ветровым Николаем Петровичем, нам не обязательно находиться в гостинице. Это рискованно. Думаю, за Ефимом можно понаблюдать и с улицы. А вдруг они сейчас вернутся сюда вместе с Ларисой?
И тут они услышали грохот.
Возле окна стоял, открыв от удивления рот, Пузырек. Трясущимися руками он тянулся к Маше и дрожащим голосом произносил какие-то нечленораздельные звуки:
– Я… то-тольк… хо-отел п-поиг-гра-рат-ть, залез-за-ть в ч-чем-дн…
Упавший с неимоверным грохотом чемодан раскрылся, и Маша закричала, увидев в нем скрюченное белое тело в разорванном белье. Это была Лариса Ветрова.
– Она еще жива, – сказал Соломон, пощупав пульс актрисы. – Но она холодная, совсем замерзла. Надо немедленно оказать ей медицинскую помощь.
– Ты хочешь вызвать «Скорую»? – спросила перепуганная насмерть Маша.
– Я бы вызвал, но здесь вы, это значит, что вас обязательно схватят и доставят в милицию. Но только уже не к Цареву. И если сначала вами заинтересуются, как свидетелями, то потом, когда начнут выяснять, кто вы и откуда, вас ждут большие неприятности. Поэтому предлагаю запереть чемодан и вывезти его отсюда, благо он на колесиках… Я знаю одно место, где этой женщине смогут помочь. А ты, Маша, скажешь администраторше, что тебе только что позвонила мама и попросила срочно доставить в театр реквизит. Другого выхода я не вижу.
– Реквизит? – покачал головой Сергей. – А что, если она поинтересуется, что там?
– Она не имеет права, – заявил Соломон. – Это частная собственность, которая охраняется законом. Так-то вот.
– У меня болит живот… – Пузырек кинулся в туалет.
– Никита, скорее, ты же нам сейчас все испортишь… – чуть не плакала Маша, глядя, как Сергей с Соломоном аккуратно запирают большущий чемодан. – Быстрее!
– Маша, все, идем, ждать больше нельзя, – торопил Сергей. – Никитка нас догонит.
Соломон с Сергеем, слегка наклонив чемодан таким образом, чтобы было удобнее схватиться за выдвижную металлическую ручку (чемодан был на колесах), медленно и крайне осторожно стали выкатывать его из номера.
– Никитка, запрешь номер, а ключ сдашь администраторше! – крикнула Маша уединившемуся в туалете брату и побежала вызвать лифт.
Им повезло: администраторша была так увлечена беседой с посетителем, что почти не обратила внимание на ребят с большим чемоданом. Она лишь махнула рукой, мол, идите, и продолжила что-то объяснять стоящему напротив нее человеку.
– Сергей, отгони машину за угол, в более тихое место, мы же не можем заносить женщину в машину, не вынимая из чемодана, – сказал Соломон.
Сергей сел за руль и поехал на другую улицу, в то время как Соломон с Машей вдвоем катили чемодан.