– Помнить-то помню, но она же не успела сказать, так что ты себя не вини.
– Этот человек словно затянул ее внутрь квартиры и захлопнул дверь. Но я почему-то решила, что они просто-напросто выясняют отношения и что мы не имеем права вмешиваться во взрослые дела. Но если бы она хотя бы успела произнести слово «милиция», то я сразу бы все поняла. Бедная Лариса, как же мне ее жалко!
– Значит, так, – сказал Сергей после того, как осмотр квартиры был завершен и все убедились, что в ней нет посторонних, а также трупов. – Ситуация складывается следующим образом. Некто, назовем его «Иван», заинтересовался Ларисой, но не как актрисой или красивой женщиной, а как человеком, с помощью которого он может решить какие-то свои проблемы. Я говорю общо, но мы сможем хотя бы таким вот методом исключения попытаться выяснить, что ему от нее было надо.
– И какие же его проблемы могла решить Лариса? – Маша высморкалась в подобранную с пола салфетку и, застыдившись своего поступка, тотчас скатала салфетку в шарик и выбросила в окно.
– А какие проблемы могут быть у мужчины? – глубокомысленно изрек Сергей и снова внимательно посмотрел на погром. – Только деньги! Хотя существует еще целый ряд причин, которые могли толкнуть этого типа на подобный поступок, а именно – заставить Ларису лететь в другой город. Возможно, он влип в какую-нибудь грязную историю, а Лариса, которая много гастролирует…
– Да, она много ездит, – поддакнул ему Пузырек.
– Так вот, она могла оказаться СВИДЕТЕЛЕМ, случайно оказавшимся на месте преступления. И этому «Ивану» могла понадобиться ее помощь именно в даче свидетельских показаний.
– Слушай, Горностаев, где ты научился так разговаривать? – спросила Маша, немного успокоившись.
– Книги надо читать, а не видик с утра до ночи смотреть, – назидательно и вместе с тем просто ответил Серега и продолжил свою мысль: – Предположим, в том городе, где и случилось ЭТО событие (о нем нам пока еще ничего не известно), в преступлении подозревают именно этого «Ивана». Но у него есть шанс доказать, что он невиновен, да вот только подтвердить это может лишь свидетель. Точнее, свидетельница – наша Лариса. Вот он едет сюда, сначала тихо-мирно просит ее о том, чтобы она поехала с ним и помогла ему. Возможно, даже обещает ей какое-то вознаграждение. Но Лариса…
– … прежде всего, актриса! – догадывается Маша. – И отказывает этому «Ивану».
– Вот именно. Что ей какое-то вознаграждение, если у нее на носу, как ты говоришь, премьера. Она должна оставаться в Москве.
– Но она могла ему отказать, только если они не друзья, – сказал Никита. – Лариса добрая, и если бы от нее действительно что-то зависело в жизни друга, она бы нашла способ помочь ему.
– Тоже правильно, – согласился с ним Сергей. – Стало быть, они с этим «Иваном» либо едва знакомы, либо совсем не знакомы.
Никита, подобравший с пола ключи от квартиры, ключи, которые он хорошо знал, потому что Лариса часто оставляла их у них дома, тоже был близок к тому, чтобы заплакать. Он держался из последних сил. Вспоминая, какие вкусные печенья в жестяной банке купила для них еще вчера Лариса и как радовалась она, когда дарила ему видеокассету с мультфильмами, он не мог понять, как такой добрый и замечательный человек мог влипнуть в историю с похищением.
– Ее похитили, – изрек он наконец-то, что не давало ему покоя. – Вот и все.
– Но зачем похищать взрослого человека? – удивилась Маша. – У нее что, родители Рокфеллеры? Какой в этом смысл? Лично я считаю, что «Иван» приходил сюда не для того, чтобы уговаривать ее куда-то поехать. Он приехал сюда, чтобы ВЗЯТЬ у Ларисы что-то такое, что ему было очень нужно. Потому что вещи раскиданы таким образом, словно в квартире что-то искали, причем по-настоящему. Это не следы борьбы. Да и навряд ли Лариса стала бы драться с этим негодяем. И, скорее всего, это были либо деньги, либо драгоценности.
– Драгоценности? – Сергей подошел к туалетному столику, на котором лежали рассыпанные бусы, перевернутые флаконы и тюбики с косметикой и духами. – У нее что, были настоящие драгоценности?
– Да в том-то и дело, что нет! Лариса показывала мне украшения из искусственных бриллиантов и жемчуга. Она надевала это, когда ей приходилось играть роль королев или знатных дам. Но даже если Лариса надевала иногда, чтобы вжиться в роль, кому придет в голову, что они настоящие.
– Хорошо. Тогда посмотри внимательно на все, что ты видишь. Здесь есть чужие вещи или, наоборот, не сможешь ли ты определить, чего здесь не хватает?
– Да я и так вижу, что мебель вся на месте. Платья и костюмы – тоже…
Когда Лариса бывала на гастролях, Маша иногда пользовалась оставленными Ветровой ключами, пробиралась в ее квартиру и втихаря примеряла артистические (и не только) наряды Ларисы. Конечно же, все костюмы Маша знала наперечет, и теперь ей не составило труда определить, на месте ли они.
– Косметика тоже вся цела, если не считать того, в каком она состоянии… Обувь… Не хватает черных лаковых туфлей. Так, стоп. Нет еще и пижамы. У нее была очень смешная пижама, полосатая, зеленая, очень красивая.
– Да она положила ее в чемодан, – предположил Никита. – И зубную щетку, и какую-нибудь куртку, то, что успела…
– Правильно.
– А украшения, драгоценности, о которых ты говорила? А что, если какое-нибудь из них было НАСТОЯЩИМ?
– Да брось ты, Сережа, что ты такое говоришь? Это совершенно исключено. К тому же вон оно, «бриллиантовое» колье… – И Маша достала из шкатулки колье, которое действительно было похоже на бриллиантовое. При ярком солнечном свете камни засверкали радужными лучами, как настоящие.
– Телефон почему-то работает, – удивился Никита. – А ведь его должны были отключить – Лариса могла воспользоваться им и позвонить в милицию…
– Значит, НЕ МОГЛА. Физически, – снова всхлипнула Маша.
– Или не могла по другой причине… – произнес загадочно Сергей. – А что, если вы свою соседку знаете недостаточно хорошо? А что, если в ее прошлой жизни имело место, скажем, тоже какое-нибудь преступление или проступок? И вот теперь человек, который знал об этом, приехал и потребовал от нее либо свою долю…
– Ну ты, Серега, вообще… того… – не выдержал Никита. – Какое еще преступление? О чем ты говоришь? Если Ветрова и могла совершить что-то противозаконное, то без умысла, нечаянно… Я вот тоже, кстати, разбил сахарницу. Но я ведь не хотел!
– Да уж, если без умысла, то и срок дают меньше… – заметил Горностаев, очевидно, продолжая подозревать Ларису Ветрову в чем-то нехорошем.
– Но она не могла, не могла, – поддержала брата Маша. – И я не понимаю, как это тебе вообще пришло в голову.
– Дело в том, что люди порой бывают близорукими и видят в своих близких только хорошее. Но я также знаю и то, что с нормальными людьми редко случаются подобные происшествия. Вот к вашим родителям почему-то никто не является и не тащит их в другой город. И не надо воспринимать меня, как жестокого человека. Просто я стараюсь быть объективным. Если окажется, что я ошибался, то кому от этого будет хуже?